В сердце тьмы
Шрифт:
Он повернулся к Ирине.
— Где Юстиниан? И Феодора?
Она показала пальцем на северо-восток, на одно из более удаленных зданий.
— Они собирались проводить экстренное заседание совета в зале для приемов во дворце Льва.
— Я знаю, который это, — кивнул Велисарий и повернул в том направлении — Гермоген! — крикнул он.
Командующий пехотой, находившийся в нескольких ярдах, посмотрел на него Велисарий показал на нужное здание.
— Половину твоих людей отправь со мной. Сам бери вторую половину и спасай Гинекей.
Галопом подъехал Ситтас, за ним следовали катафракты на лошадях. Велисарий сделал круговое движение рукой.
— Ситтас, очисти придворцовую территорию!
Ситтас улыбнулся. Тучный полководец развернул коня.
— Вы слышали! — заорал он.
Его конь перепрыгнул через низкую живую изгородь и помчался галопом к центру комплекса. Его кавалеристы последовали, проносясь сквозь сады, дворы и портики. Растительность топтали под копытами, статуи падали с пьедесталов, разбивались. Фонтаны выжили, в большей или меньшей степени неповрежденные. Как и, конечно, колонны, поддерживавшие портики, хотя многие из красивых плиток, которыми был выложен пол, разбились, а некоторые настенные мозаики пострадали, когда мимо проезжали катафракты и кто-то задевал их одетым в броню плечом или острием копья.
В самом центре дворцового комплекса Ситтас встретил двести букеллариев Иоанна. Большинство из них сидело на конях. А те, кто еще не сел в седло, как раз пытались это сделать — трудный процесс для одетых в броню катафрактов. Все они казались дезорганизованными и пребывали в смятении.
Ситтас не оставил им никакого шанса. Он даже не потрудился выкрикивать какие-то приказы. Он просто опустил копье и с грохотом понесся в толпу. Его пятьсот катафрактов следовали прямо за ним и следовали его примеру.
Результатом стала чистая бойня. Букелларии Иоанна из Каппадокии удивились. Они находились в меньшинстве. К тому времени, как они осознали опасность, Ситтас и его люди практически накрыли их. На этом расстоянии луки были бесполезны. Большинство приближенных Иоанна успели поднять копья, но…
У них не было стремян. Ситтас и его катафракты прошли сквозь толпу, как топор проходит сквозь мягкую древесину. Половина букеллариев Иоанна умерли или получили тяжелые ранения во время первой атаки копьеносцев. После этого, при сражении мечами и булавами, колоссальное преимущество получили те, у кого имелись стремена. Оставшиеся после первой атаки букелларии продержались меньше минуты. В конце сдаться смогли не более двадцати букеллариев Иоанна. Остальные или умерли, или получили тяжелые ранения, или лежали без сознания.
Тем временем Гермоген повел тысячу своих пехотинцев в Гинекей. Попав в лабиринт женской части комплекса, Гермоген ориентировался по звукам битвы. Через две минуты после того, как он попал в комплекс, они с пехотинцами уже увидели спины букеллариев Иоанна, которые сражались с остатками стражников Феодоры.
Сражение в Гинекее не было таким кровавым, как схватка на придворцовой территории, по той простой причине, что букелларии Иоанна сдались практически сразу же. Они попали в безнадежный капкан между двумя силами, а сами по сути являлись только наемниками. Что бы ни говорили о его других талантах, Иоанн из Каппадокии не смог зацементировать преданность букеллариев.
Сам Велисарий не столкнулся ни с кем из врагов, за исключением небольшой группы букеллариев — не более сорока, которых встретил, когда они покидали дворец. Льва, как раз когда полководец к нему приближался. Катафракты находились в процессе залезания в седло.
Сражения не последовало. Букелларии только один раз взглянули на сотню пехотинцев, летящих на них, и тут же пронеслись прочь. Те, кому не удалось вовремя сесть в седло, также отступили, с трудом передвигая ногами. Одетым в броню наездникам очень тяжело бежать на своих двоих.
Велисарий дал им уйти. У него были другие, гораздо более важные заботы. Он бросился в здание. Вслед за ним бежала пехота. Велисарий пронесся по коридорам, которые смутно помнил, в поисках зала для приемов.
В душе теплилась надежда, но он боялся худшего.
— Кто это? — прокудахтал «император» Ипатий, склонившись через стену, которая отделяла императорскую ложу от ипподрома. Он уставился на небольшую армию, которая вливалась сквозь юго-западные ворота. Затем подавился, увидев, как они выпускают из пращей гранаты на огромную толпу бандитов на другой стороне ипподрома. — Где они взяли гранаты? — завизжал он.
Тут послышался новый боевой клич:
— Антонина! Антонина!
Аджатасутра склонился через стену и тоже изучил вторгнувшихся. Его глаза были прикованы к невысокой фигурке, которая замыкала шествие. В шлеме, в броне, но безошибочно женская.
Он горько улыбнулся и отвернулся. Посмотрел на Балбана и показал большим пальцем назад.
— Это то, что ты называешь овцами.
Ипатий теперь трясся от чистого ужаса. Как и Помпей.
Кто-то начал колотить в дверь в задней части ложи, в запертую дверь, которая вела в Большой Дворец. Нарсес узнал голос Иоанна из Каппадокии.
— Откройте! Откройте!
По приказу Балбана охранявший дверь кшатрий открыл ее. Иоанн из Каппадокии ворвался в ложу, вслед за ним бежали трое его букеллариев.
— Здесь Велисарий! — заорал он — У его шлюхи Антонины какая-то армия…
Он резко замолчал, увидев происходящее на ипподроме.
— Она уже здесь! — рявкнул Балбан, показывая пальцем через стену. — И у нее гранаты!
Нарсес вздохнул.
«Перехитрил сам себя»
Евнух встал. Пошел вперед. Взял все в свои руки.
— Вы ослепили Юстиниана? — спросил он.
Иоанн из Каппадокии кивнул.
— Феодору?
— Она под стражей во дворце.
Нарсес взял Балбана под локоть и показал на стену, отделяющую императорскую ложу от ипподрома. Он показал на сотни кшатриев, которые обслуживали ракетницы. Четыреста кшатриев, в отличие от тысяч суетящихся и приведенных в смятение бандитов, уже выстраивались боевым порядком. Большинство открывало ящики с гранатами. Кшатрии, управляющие ракетницами, быстро перенацеливали их.