В сетях инстинктов
Шрифт:
– Эти чувства паники, - произнес он спокойно.
– Сколько времени они длились?
– Он почувствовал мешающую заусеницу на безымянном пальце и незаметно вынул маникюрные ножницы из своего кармана начав тщательно щипать небольшой клочок ороговевшей плоти, в то время как она сменила тему:
– одно лето, когда я была маленькой, я жила у своих родственников. Была уже вторая половина дня и я пошла в комнатеу своей тети Тамары за корзинкой с рукоделием. Я думала, что там никого нет. Но когда я вошла, я увидела там мужчину. Это был незнакомый мужчина. А моя тетя Тамара лежала голая
Она умолкла.
Бонго молчал, закончив заниматься своей заусеницей и дав ей время выговориться. Но она больше ничего не говорила. Он сомневался, что она поняла, что на самом деле сказала самое главное, или возможно она сделала и это было то, почему она остановилась. И все же монолог казался незавершенным. Она говорила, как будто она читала из книги, как будто слова были чьими-либо.
– Зачем ты это сделала?
– Я веду досье. Точнее мой адвокат.
Марина подняла правую руку и посмотрела на свои часы. Они были маленькие и тонкие с циферблатом, покрытым алмазной пылью на диске. Она носила их циферблатом на нижней стороне ее запястья.
– Уже пять часов, сказала она.
Она уселась и придвинула обувь, которая была рядом на полу. Она наклонилась, чтобы надеть свою обувь, и Георгий внимательно изучал ее грудь. Она понимала, что он делал своим пристальным взглядом. Он это не пытался скрыть, и при этом она не смущалась или возмущалась. Вместо этого она обулась, потратив на на это несколько больше времени, чтобы сделать Георгию приятное.
– Почему ты не предложил мне выпить?
– Потому что я думаю, что тебе не нужно пить.
– Жорик, если я перестану к тебе приходить, ты будешь скучать по мне?
– Да, Марина, я буду скучать. Только с тобой я сам могу расслабляться подобным образом.
– Правда, что ты не спишь с другими своими пациентками? С Инной?
– Нет, нет.
– Ты быстро поправляешься, - продолжил он, когда она встала с кушетки.
– Тебе скоро полегчает.
– Замечательно, - сухо сказала она, заметив, что его блокнот был чистым, без каких-либо пометок. Она отвернулась и взяла свою сумочку со стола около двери. Георгий открыл двери, выпуская ее из своего кабинета, одновременно другой рукой приобняв ее за талию.
– Продолжим завтра, - сказал он, чувствуя побуждение волнения.
Марина колебалась какой-то момент. Георгий подумал, что она собиралась что-то сказать, но затем она высвободилась из его руки и ушла.
Толпа в кабинете Сафонова была немного меньше сборища полицейских этим утром в спальне Ивана Одесского. Платов и Девадзе просидели весь день на телефонах, разыскивая подноготную информацию об Одесском, его делах, его друзьях, его врагах. Кроме того, они сличали данные о месте преступления и ожидали Кирилла со Светланой, чтобы и те смогли выложить всё, что успели откопать.
Александр Дмитриевич выглядел нервным и
Кирилл со Светланой ещё не успели закрыть за собой дверь, как Сафонов выскочил из своего кресла:
– Прекрасно! Начинаем.
– Итак, в пятницу, шестнадцатого июня Иван Одесского встречается со своими друзьями в баре 'Альфонс'. Он уходит в половине второго, вместе с Ксенией Колчак. В ту же ночь его убили в его же собственном доме. Популярного певца. Звезды эстрады, высокопоставленные друзья. В общем, творческая социальная среда.
– начал отчет Платов.
– Итак, такие люди не любят рисковать. У нас есть какие-нибудь улики?
– На теле не было найдено отпечатков пальцев, кроме самого Одесского.
– Вы проверили? Вазген?
Оганян, будто эти слова подключили его к сети, начал чтение своих записей:
– Механическая асфиксия с помощью подушки. Никаких чётких отпечатков, никаких следов взлома, ничто не пропало.
– Другими словами, - сказал Сафонов, ныряя назад в кресло, - ничего нет.
– Дай закончить человеку, - произнёс Платов. Он наливал две чашки кофе из кофеварки, стоявшей на столике невдалеке от окна. Затем в одну из них он налил обезжиренных сливок и добавил сахар - как раз столько, сколько любит шеф.
– Я ценю это, Сергей, - высказал Сафонов с сарказмом.
– Действительно, ценю.
– только я еще не трухлявый пенек, чтобы ему оказывали покровительство молодые коллеги.
– Всегда рад, шеф, - невозмутимо ответил Сергей. Он поставил чашку с кофе перед Алексеем Дмитриевичем и сделал глоток из своей.
– На подушке также не было обнаружено ни единого отпечатка, - продолжал Оганян равнодушно.
– Так что преступление относится к группе 'Ка-дэ'...
– Ка-дэ?
– переспросил Калинкин,
– Кусок дерьма, - перевёл Платов. И после некоторых раздумий добавил: -ну я так думаю.
– А что насчёт шарфа?
– спросил Сафонов.
– Дорогой. 'Гурджи', стоит четырнадцать тысяч.
Сафонов в удивлении наклонил голову.
– больше двухсот евро за один шарфик. Кто это так разбрасывается деньгами?
– Богатые люди, - ответил Сергей.
– Ага, я понимаю. Но такие за шарф? За этот кусочек шёлка?
– Александр Дмитриевич, - произнёс Сергей тоном, показывавшим отставание шефа от жизни.
– Я связался с 'Гурджи' - есть тут один их офис на Северной. Они продают по восемь - десять штук в неделю только здесь, в нашем городе. В Москве головной офис, существует ещё один 'Гурджи' в Питере, там тоже - по восемь-десять штук. Под новый год продаётся ещё больше, сказали они. В общем, как сообщили в 'Гурджи', за год по стране расходится около двадцати тысяч их изделий. А это двести восемьдесят тысяч в год. За фирменные шарфики. Вот таким-то.
– Дохлое дело, - сказал Сафонов.
– Если она купила его в столице , или Питере, или ещё где-то в том же духе, то бесперспективно.