В сетях интриг
Шрифт:
– Извините, а могу я услышать Кирилла?
– Кирилла? Вы ошиблись…
– Извините.
Невидимый собеседник отключился, но тотчас перезвонил вновь.
– Але? – ответила она.
– Надо же, и опять не Кирилл, а девушка с приятным голосом, – услышала Оля. – Получается, это не… – И он тщательно, по цифрам повторил ее номер.
– Да, это мой номер. Значит, какая-то ошибка.
– Ну, чудеса! Кирилл сам дал мне свою визитку, и на ней черным по белому, то есть золотым по синему, написано: Кирилл Червинский, телефон такой-то.
– Странно, – удивилась Оля и покосилась на спящего в коляске Бореньку – не мешает ли она ему своим разговором? Нет, не мешает, спит, миленький, как зайка.
– Ну да, очень странно… – ее собеседник явно был озадачен. – Выходит, у него опечатка в визитке. Надо же, как не повезло, он мне позарез нужен.
– Даже не знаю, чем вам помочь, – Оля искренне сочувствовала обладателю приятного голоса с легким акцентом.
– Да чем вы тут поможете… Сейчас кому-нибудь из общих знакомых буду звонить… Вы уж извините, что я вас оторвал.
– Ничего страшного, – заверила Оля. – Я не занята.
– Не работаете, стало быть? Время-то рабочее.
– Нет, почему же… Работаю. Просто у меня… Как бы это сказать… Что-то вроде перерыва.
– Понятно. Хотите, угадаю? Вы учительница младших классов, и у вас сейчас каникулы. Я угадал?
– Не совсем, – невольно засмеялась Оля. – Я не учительница, а няня. И сейчас мой воспитанник спит.
– Как это мило. И сколько же ему лет?
– Пока нисколько. Всего только восемь месяцев.
– Надо же… Непростой возраст. Вы очень устаете с ним, наверное?
– Совершенно не устаю! – заверила Оля. – Разве что когда он болеет… А так – просто золотой ребенок, умненький и спокойный.
– Значит, вам повезло с воспитанником, – заключил собеседник. – Но, думаю, ему не меньше повезло с няней. Кстати, я вот уже две минуты с вами разговариваю, а имени еще не спросил…
– Меня Ольгой зовут…
– Очень красивое имя. Оля, можно я буду иногда вам звонить? У вас такой приятный голос…
– Да зачем? – зарделась она. Хорошо, что по телефону не видно, как она покраснела.
– Ну, просто так, чтобы поднять себе настроение. Так можно? – настаивал собеседник.
– Ну, пожалуйста, если вы так хотите…
– Очень хочу, – заверил он ее таким тоном, что Оля осмелела и спросила:
– А как вас зовут?
– Пол.
– Пол? Какое странное имя!
– Почему странное? Обычное англоязычное имя.
– Вы англичанин? А так хорошо говорите по-русски, – удивилась она.
– А у меня русские корни, – отвечал он. – Вы извините, Оленька, вынужден попрощаться, меня ждут великие дела. Но я обязательно перезвоню, договорились?
– Договорились! – весело отвечала она. – До свидания, Пол!
– Всего доброго, Оленька!
Полдня она еще вспоминала этот ничего не значащий разговор. Надо же – голос ее ему понравился… К вечеру, занявшись делами, она перестала думать о незнакомце и, возможно, через недельку забыла бы совсем, если бы дня через два или три он не позвонил снова. Так же не определяется номер, и тот же голос с легким акцентом:
– Здравствуйте, Оля! Это Пол. Вы меня еще помните?
– Да, конечно…
– Вот, захотелось снова услышать ваш голос. Чем вы сейчас занимаетесь, я вам не мешаю?
– Нисколько не мешаете, мы сейчас с Боречкой гуляем.
– А-дзя-да-да-да та-та, – пролепетал из коляски кроха, услышав свое имя.
– Это он разговаривает? – спросил собеседник. – Какая прелесть! А можете дать ему трубку?
Оля подставила телефон к ушку Боречки. Какой все-таки приятный этот мужчина! И ребенком интересуется, и вообще какой красивый голос! Она не слышала, что он говорил мальчику, но наверняка что-то хорошее – Борька улыбался во весь свой двузубый рот.
– …и обязательно в Диснейленд. Только ты давай расти скорей, – говорил Пол, когда она забрала телефон у ребенка.
– Але, это уже я, – проговорила Оля. – А вы где живете, Пол? Ведь не в Москве?
– Не в Москве и даже не в России, но иногда бываю там по делам. Кстати, вскоре опять собираюсь. Глядишь, увидимся, если… как это у вас говорят? Бог даст?
– Да, у нас так говорят, – Оля поймала себя на том, что, беседуя с этим человеком, все время улыбается.
– Тогда он даст, а мы обязательно возьмем! – заверил ее Пол.
Писательское расследование продолжалось. Павел даже в шутку подумывал, а не стать ли ему сыщиком – оказывается, это весьма увлекательный процесс, особенно когда впереди стоит такая цель, которую он себе поставил. И он ее добьется, потому что он молодец. Что ни говори, а нюх у него хороший – не зря же он тогда записал этот разговор в ресторане. В том, что чутье у него отменное, лишний раз убеждал и тот момент, что, прочитав письма Людмилы, он сразу заинтересовался этим субъектом, Вдовиным. Павел и сам не понимал, что его насторожило, – вроде обычный человек, хороший друг Люды, правая рука Астахова. Но как-то уж слишком близко он к ним и очень уж часто фигурирует в ее письмах… Не верилось Павлу в такую вот бескорыстную дружбу между мужчиной и женщиной. Может, Люся все-таки что-то недоговаривала и они с Вдовиным были любовниками? Перечитав письма еще раз двадцать, он так и не нашел ответа на этот вопрос. Вроде бы полное ощущение искренности… Но черт их разберет, этих женщин.
Зато в романе Леры с Вдовиным уж точно не было никаких сомнений, Элька не из тех, кто станет сочинять, да и Димка разговоры слышал… Стало быть, вот тот человек, который сразу после смерти Астахова занял место при Лере и, что еще более важно, при «золотом мальчике» Боре. Ребенок остался наследником всего состояния – а оно, судя по всему, немалое…
Сложившееся положение дел теперь не давало Павлу покоя ни днем ни ночью. Он предпринял еще несколько шагов – но ничего не получилось. Зато неожиданно результативной оказалась встреча с молодым журналистом, которого сосватал ему Димон. Гонясь за сенсацией, парень действительно надыбал много информации о самом Астахове (вплоть до названия спортклуба, где тот занимался, и номера поликлиники, где он лечился) и кое-что о его ближайшем окружении. Все это, теперь уже потерявшее свою нужность «досье», в котором было и несколько фотографий, преимущественно с похорон, журналист согласился уступить Павлу за полторы тысячи баксов. Большая часть этих сведений, разумеется, кроме мусорной корзины, ни для чего и не годилась, но оставшееся явно стоило полутора штук.