В сетях соблазна
Шрифт:
Черт, почему Тина никогда не слушала то, что он говорил? У нее было какое-то навязчивое желание быть правой. Но в этом случае она была чертовски не права. В прошлом он мог вести себя дерьмово, но сейчас он пытался ее защитить. И она продолжала вспоминать его прошлые прегрешения. Каждый раз, когда он думал, что они оставили позади пережитое много лет назад, она снова возвращалась к этому.
Он остановился посреди тихого коридора.
— Честно? Я вообще ее не заметил. Я даже не могу вспомнить, как зовут женщину, с которой я встречался в ту ночь. Весь вечер я сидел и задавался
Он ждал, что она огрызнется в ответ, но она молчала. Тина делала так, когда понимала, что была не права. Или что она сама сделала что-то не так.
— Я рассказал тебе, что делал той ночью. Выложил все правду. Услуга за услугу. Чем ты занималась сразу после нашего расставания? Или, может быть, лучше спросить, кем ты занималась, Августина? Мэд тоже «утешил» тебя той ночью?
Ее кожа окрасилась в ярко-красный цвет, она вся покраснела и прищурилась.
— Хочешь, блять, знать, что я делала той ночью, Роман? Я была с Мэдом. Я была с ним всю ночь.
Ему стало плохо. Он знал это. В глубине души он знал, что та ночь положила начало многолетним «отношениям без обязательств» между женщиной, от которой он был без ума, и одним из его лучших друзей. Вот почему она не отвечала на звонки. Она не страдала, просто была занята. И это также объясняет, почему после этого Мэд не разговаривал с ним в течение очень долгого времени. Да, он знал, что той ночью она ушла из его дома, желая немного ему отомстить.
— Ну, это меня не удивляет
— Конечно, нет, Роман. Ты всегда знал, что я за женщина. Ты знал это тогда. За исключением того, что той ночью я была не в постели Мэда. — На ее глазах навернулись слезы, и она запрокинула голову, словно пытаясь загнать их обратно. — Я была в чертовой больнице, потому что потеряла нашего ребенка.
Она замерла с широко раскрытыми глазами, прикрыв рот, словно могла как-то забрать слова обратно.
Роман уставился на нее, время вкруг них словно остановилось. Он знал, что это не так, но все, казалось, замедлилось, пока мир не сузился до одного и только одного факта.
Тина была беременна? Она потеряла их ребенка той ночью?
О Боже.
— Это из-за лестницы. Ты упала с лестницы, потому что я слишком сильно тебя схватил и…
Все тут же встало на свои места. В ту ночь он знал, что что-то не так, что было нечто большее, чем обида на него. Он хотел побежать за ней, но проигнорировал это желание. Вместо этого он напился с Заком.
В то время как у нее случился выкидыш.
— П-п-прости, Роман. — Заикаясь, произнесла она. — Я не хотела так говорить тебе об этом.
Он не знал, что думать, как чувствовать. Эта новость размазала его по стене. Мысли бились в голове, и он уже не мог управлять своим телом.
— Я не думаю, что ты вообще хотела мне говорить. — Он изо всех сил старался говорить спокойно, но не мог скрыть дрожь в голосе.
Это он сделал с ней это. Он знал, что мог причинить ей боль словами, но был полон решимости не позволить ей оставить за собой последнее слово. Он был так зол на Тину и не думал ни о чем, кроме того, как продолжить их ссору.
За это она заплатила самую худшую цену, какую только можно себе представить.
Вся ссора прокрутилась в голове, как будто это случилось вчера. И он точно знал, почему она сделала то, что сделала, и произнесла слова, которые положили начало спору.
Но если я останусь в Вашингтоне, нам не придется расставаться.
— Ты хотела устроиться на работу к Клеймону и Хорну, чтобы мы могли остаться вместе. Чтобы мы могли быть семьей, — сказал он, осознав правду.
В ее глазах засверкали слезы, отчего они заблестели даже при тусклом свете лампы.
— Я хотела тебя, Роман. Не только ребенка. Я хотела, чтобы мы были вместе. Я была влюблена в тебя. Я не рассказала тебе о ребенке, потому что мне нужно было знать, чувствуешь ли ты то же самое. — Она сжала губы, пока, казалось, собиралась с мыслями. — Что бы ты сделал, если бы узнал?
Она думала, что он сказал бы ей позаботиться о «проблеме». Конечно, она так думала. Он не дал ей никаких оснований думать иначе. Вообще-то в тот вечер он сказал ей, что не хочет детей. И все же он точно знал, что сделал бы, если бы Тина рассказал ему о беременности. Он не сильно изменился. Да, тогда он много чего наговорил, но поступил бы правильно.
— Я бы попросил тебя выйти за меня замуж.
— Да, я тоже этого боялась. Я думала, что нам нужно больше времени, и надеялась, что работа в Вашингтоне даст нам его. Но я быстро поняла, что ты не хочешь меня так, как я хотела тебя.
— Не решай за меня, чего бы я хотел. — В молодости Роман мог сказать, что не хочет детей… но нынешний мужчина очень хотел этого ребенка. В одну секунду обнаружив, что они зачали и потеряли ребенка, он почувствовал, что его ударили под дых. Тина пережила эту боль и в одиночестве несла ее все эти годы.
Нет, у нее был Мэд.
Роман закрыл глаза. Больше всего на свете он хотел вернуться в ту ночь, хотел, чтобы тогда она сказала ему, что он ведет себя как мудак, и пришло время взрослеть, потому что у них будет ребенок.
Он хотел провести с ней ту ночь, держа ее в объятиях. Ему не терпелось вернуться и обнять ее, никогда не начинать ту ссору… может быть, спасти их ребенка. Но если это было невозможно изменить, то он хотел быть тем мужчиной, который позаботился о ней, держал ее за руку и облегчал ее боль.
Черт возьми, что он натворил?
— Роман, с тобой все в порядке? — Внезапно она оказалась перед ним и взяла его руки в свои. — Мне действительно жаль, что я так вывалила все это на тебя.
— Какой был срок?
Она заколебалась.
— Думаю, около девяти недель. Сначала я была в стадии отрицания. Какое-то время я убеждала себя, что у меня задержка из-за стресса по поводу работы.
У него закружилась голова, и весь клубящийся внутри него гнев вырвался наружу.
— И я не заметил. Но опять же, такой мудак, как я, не хотел бы замечать. Как я мог заметить, что моя девушка беременна? Я никогда не заметил бы, что тебя тошнит по утрам, потому что я редко оставался на всю ночь из-за того, что слишком боялся, что кто-нибудь увидит, как я покидаю твою постель. А тебя тошнило по утрам?