В сетях соблазна
Шрифт:
— Несколько раз, но я подумала, что это грипп или что-то в этом роде. Роман, это давняя история.
— Для меня — новее некуда. — Он сделал шаг назад. Как он мог этого не видеть? — Я бы женился на тебе, Августина. Если бы ты сказала «нет», я бы пошел к твоей семье и переманил их на свою сторону. Мы бы поженились.
— Или развелись, — грустно добавила она. — Я не знаю, что бы случилось, если бы я не потеряла ребенка. Я только знаю, что все-таки его потеряла.
— Потому что я слетел с катушек, и из-за меня ты упала с лестницы. — Перед его глазами стояла картина, как она падает, как
Тина твердо покачала головой.
— Это был несчастный случай. Доктор сказал, что даже не уверен, что было ли причиной падение. У женщин часто случается выкидыш в первом триместре. Ребенок был еще крошечным и хорошо защищенным. Это могло быть совпадением.
Он знал лучше. Притворство, что он верит в обратное или бессмысленные сожаления ничего не изменят.
— Нет, это не совпадение. Я сделал это с тобой и нашим ребенком.
— Перестань, Роман. Хватит брать всю вину на себя. Я тоже была там. Я неслась вниз по той чертовой лестнице, и я знала, что беременна. Я была неосторожна. Все, о чем я думала той ночью, это как бы побыстрее от тебя сбежать, чтобы ты не увидел, как я плачу. Так что, может быть, ты также должен винить меня.
— Нет.
Сейчас Роман не мог сказать большего. В горле застрял комок, от рыданий, который так и не вырвались наружу. Это душило его. Он должен был сдержать их. Он должен подавить их, потому что должен был быть сильнее. Лучше бы он злился. Он понимал злость, но эмоции, с которыми он сейчас боролся, могли разрушить его. Если он даст слабину, то уже не сможет вернуться. Он будет разбит, и прямо сейчас он сомневался, что достаточно силен, чтобы снова собраться.
— Не надо, — сказала она, поднимаясь на носочки и приблизившись к нему. — Я не хотела причинять тебе боль или расстраивать. Прости меня.
— Простить тебя?
— За то, что ничего не сказала. За то, что не была честна. За то, что злилась на тебя по причине, о которой ты даже не знал. За то, что позволила своей гордости ранить нас обоих. — Она погладила его, ладони успокаивающе скользили по его плечам. Ее слова были спокойными и размеренными, дарящими облегчение.
Почему она так нежно к нему прикасалась? Просила прощения? Его он тоже не заслуживал, не тогда, когда все это было последствием его поступков. Он начал отступать.
Она держалась за него.
— Не уходи. Не покидай меня. Останься. Я не часто думаю о том, что случилось, Роман. Я стараюсь не зацикливаться на ребенке, который мог бы у нас быть, но когда я думаю о нем, я почти всегда одна. Не заставляй меня быть одной сегодня вечером.
Она оплакивала его в одиночестве. Все эти годы она была одна — за исключением Мэда, который хранил ее секрет.
Гнев, который он испытывал всякий раз, когда думал о Тине с Мэдом? Он больше его не чувствовал. Мэд был рядом с ней. Он должен был позвонить Роману, но он этого не сделал. Он просто взял на себя ответственность, которую должен был нести Роман.
Когда-то они были лучшими друзьями, но Мэд выбрал Тину. Слава богу, хоть кто-то был достаточно умен, чтобы это сделать.
Глубокая глотка была права сегодня. Он всегда выбирал Зака. Он ставил Зака и, что более важно, их завоевание
Он обнял ее, когда она начала плакать.
— Мне очень жаль, детка. Мне очень жаль. Я бы отдал все на свете, чтобы изменить ту ночь.
Она обняла его в ответ и зарыдала в его объятиях. И Роман почувствовал, как что-то внутри него прорвало, какая-то дверь, которая всегда была закрыта и плотно заперта, распахнулась настежь.
Когда он почувствовал, как текут его собственные слезы — слезы из-за ребенка, которого они потеряли, из-за тех лет, что они упустили, — прорвались те слезы, которые он пытался сдержать. И он знал, что больше никогда не будет прежним.
Глава 15
Тина окинула взглядом маленький, незахламленный домик и увидела, как Роман выглядывает в окно, наблюдая, как снова начинается дождь
— Вы пьете чай с молоком? — Спросила Эллен Хаус, ставя поднос на кофейный столик между ними.
Тина улыбнулась.
— Нет, спасибо, но я буду с сахаром. И мы оба благодарны вам за гостеприимство. Я знаю, это должно быть трудно — говорить о матери.
Эллен Хаус была миниатюрной женщиной с рыжими, частично седыми волосами лет пятидесяти, хотя и выглядела значительно старше. Стрижка пикси совершенно ей не шла, но, вероятно, ее легко было укладывать. В доме было чисто, хотя и немного пустовато из-за недостатка мебели.
Зато здесь было полно кошек и игрушек для них.
К этому моменту Тина насчитала десять разных представителей кошачьих, и это были только те, кто посетил гостиную, пока Эллен готовила чай.
Один из них подкрался к Роману и потерся о его брюки за тысячу долларов, заставив того подпрыгнуть.
— Почему бы тебе не посидеть со мной? — Предложила Тина. — Хочешь чаю?
С мрачным лицом Роман повернулся и присоединился к ней на крошечном диване.
— Я хочу скотч, — пробормотал он себе под нос. — И что угодно, что отпугнет кошек. Этот кот никак не оставит меня в покое.
Эллен улыбнулась и налила еще одну чашку.
— Ах, это мистер Дарси. Не обращайте на него внимания. Он любовник, а не боец. У меня никогда не было детей, поэтому я усыновила эти меховые комочки. Для них я мать, а я люблю их, как будто они мои дети.
Эллен улыбнулась и налила еще одну чашку.
Тина прислонилась к нему, предлагая свою безмолвную поддержку.
— Вы, определенно, хорошо о них заботитесь.
Предыдущий вечер они провели в объятиях друг друга. После того, как слезы прекратились, а горе чуть стихло, Роман раздел ее и уложил в кровать. Она была уверена, что он займется с ней любовью. Она испытывала смешанные чувства по этому поводу, но они часто подавляли свои эмоции с помощью секса.
Вместо этого он снял одежду и лег рядом с ней. Притянув ее ближе, он выключил свет. Там, в уютной темноте, прижатые друг к другу, они говорили о ребенке, которого потеряли. Они рассказали, как оба чувствовали себя разбитыми после того, как расстались. Она призналась, что согласилась на работу в Вашингтоне, потому что не могла вернуться домой и встретиться с родителями. Так что она окунулась в работу. Он сделал то же самое.