В шаге от бездны
Шрифт:
Прозвучало такое банальное «Стой»! Не менее банально поднялась рука, сжимающая рукоятку пистолета. Не банальной была только эта парочка грабителей, они предпочитали сначала стрелять, а потом уже всё остальное.
Пуля угодила мне в шею. Что стало с моей спутницей я так и не узнал, да и не пытался если, честно. Очнулся я в центральной больнице Лузье, прикованный одной рукой, наручниками к стойке кровати. Оказалось, я десять дней был в коме и чудом остался жив. Потерял много крови. На моё счастье, жильцы домов услышали выстрелы, в тот вечер и вызвали полицию. Меня без сознания успели
Поверьте, я оценил иронию. Жаль, не удалось сохранить пулю, которую врачи вытащили из меня. Был бы неплохой сувенир.
Ко мне в палату зашла медсестра, увидела, что я пришёл в сознание и позвала кого-то невидимого, находившегося в коридоре. Это был полицейский. На мои требования объяснить, почему пациент в моём лице прикован к кровати, они не отреагировали и не сказали ни слова. Полицейский вызвал кого-то по рации и запер дверь снаружи. Я был ещё слишком слаб, даже эта попытка восстановить справедливость, вызвала головокружение, и я вновь потерял сознание.
Когда снова очнулся, было утро или день. Не знаю. В палате, кроме меня, находился средних лет мужчина азиатской внешности. Строгий костюм и пристальный взгляд не сулил мне ничего хорошего.
«Вас зовут Маркус Альери, верно?» – скорее утвердительно произнёс он.
Мои мысли путались. Голова гудела. Я почти машинально ответил «да».
«У меня к вам вопрос, от которого зависит ваше будущее мистер Альери. Ваше прошлое нам известно».
«Что вам нужно?» – проговорил я, гадать как они вычислили меня не было сил.
«Нам нужно найти оружие, большое оружие. Вы ведь можете нам помочь?»
«Да» – ответил я, теряя связь с реальностью.
Том Линк
– Мысленно возвращаясь в прошлое, прокручивая в голове одни и те же события, раз за разом вспоминая сказанные слова или поступки, я пытаюсь понять – могло ли всё быть по-другому. Сам не знаю, что мне это даёт. Иногда облегчение, а чаще боль. Разум ищет ответ на вопрос – «почему», но не находит. Возможно, его просто нет. Превратности судьбы. Слепой случай или череда неизбежных событий. Вот лёгкий ответ. Но заставить себя смириться с ним, не получается.
Джейк ушёл. И с ним ушли многие из нашего города. Будто охваченные религиозным рвением, христиане древности, тысячами и тысячами отправлявшиеся на восток, в Святую землю, чтобы стать защитниками веры. Крестовые походы, религиозные войны. Читали о таком?
Наши дети бросили свой дом и стали новыми «крестоносцами». Транспорты уносили их в неизвестность. А родственникам оставалось лишь ждать и надеяться.
– Куда их везли?
– По-разному. Спустя две недели, Джейк прислал короткое сообщение, что он находится на Кои. Что-то вроде сборного пункта. Больше никаких подробностей. От своих знакомых я слышал и о других местах, куда попали их дети. Но насколько можно было судить, большинство отправилось туда.
– А Ваше правительство?
– Вы имеете в виду их официальную позицию?
– Да.
– Мы присоединились к восстанию. «Сопротивление» не было запрещённой организацией у нас. Их идеи поддерживало много людей из правящей верхушки. Парламент – эти старые, выжившие
Лёгкое решение для тех, чьи дети никогда не попадут на фронт!
– Ваша планета посылала только добровольцев?
– Да. На войну отправлялись добровольцы. А когда в нашем небе появились корабли Метрополии… правительство даже не успело объявить мобилизацию. Всё закончилось быстро. Безумцы.
– Что стало с Джейком после Кои?
– Несколько месяцев от него не было вестей. Через знакомых я не мог получить сведений о нём. Наша военная администрация пыталась составлять списки отправляющихся на фронт, отслеживать подразделения и места дислокации и переброски, но оказалась совершенно не готова к такой задаче, и вскоре выдохлась. Ограничиваясь лишь отчётами об отправленных и их количеством. Под радостные крики политиканов наша молодёжь уходила навстречу неизвестности и через совсем короткий промежуток времени о них забывали и с теми же речами провожали следующих. Войне требовались жизни. Сопротивлению требовались бойцы.
Джейк позвонил сам. Нашёл способ. Связь была плохой, часто прерывалась. Но мы смогли поговорить. Очень коротко:
«Здравствуй, отец» – сказал Джейк. «Рад тебя слышать».
«Привет, сын, как ты?» – ответил я.
«Жив и здоров».
«Где вы сейчас? Мы тут волнуемся и ничего не знаем о вас».
«Уже месяц на Новом Пекине… в аду»
Связь прервалась, но тут же восстановилась. Я хотел задать вопрос, но Джейк продолжил:
«Прости меня отец, я ошибся, я виноват перед тобой и мамой, а вы были правы»
Вновь помехи и тихий еле различимый шёпот Джейка:
«Мы все ошиблись… нам здесь не место».
Больше связь не восстановилась, это последние слова, которые я услышал.
Супруга, узнав о нашем разговоре, всю ночь прорыдала. У меня не находилось слов утешения для неё. Но тогда я понял, что должен вернуть нашего мальчика домой.
Посылать запросы и обивать пороги министерства обороны, было бесполезно. Они всем говорили одно и то же. «Ваш родственник или сын, находится в боевых частях, их месторасположение, не разглашается». Коротко и официально. Через сеть найти такие сведения и вовсе не представлялось возможным. Новости, которые до нас долетали, позволяли составить лишь общую картину, происходящего. Война набирает обороты. Всё новые и новые миры вступают в конфликт. Миллионы людских судеб перемешиваются в этом котле безумия и хаоса. Куда уж тут найти одну!?
Нет, я не сидел сложа руки, вместе с женой мы каждый день писали запросы, обзванивали друзей и знакомых, посещали встречи комитета солдатских матерей. Рылись в Сети, искали хоть малейшие намёки о том, что происходит на Новом Пекине. Безрезультатно. Правительство ввело цензуру. Новостные ленты транслировали только победные реляции или вести об очередных военных успехах союзных войск. Запросы оставались без ответа или сводились к сухому – «Ваш сын жив. Находится в местах боевых действий». Дурацкая отговорка.