В шаге от края
Шрифт:
— Если не считать того, что я нахожусь в одной комнате с покойником, то да, в порядке, — ответила я.
— Потерпи, теперь уже недолго осталось, — сказала Лана. — Через пару-тройку часов к тебе придёт один человек, он сделает всё, что нужно. Его зовут Орёл, и он знает, что делать. Доверься ему и делай то, что он скажет.
— Мне нужно будет с ним как-то рассчитаться? — спросила я.
— Это не твоя забота, — ответила Лана. — Впрочем, можешь накормить его. До тех пор, пока он не придёт, не трогай
— Лана, вы скоро приедете? — спросила я с мольбой. — Мне всё это не нравится… И мне очень страшно.
— Скоро, — ответила она, и её голос прозвучал тепло и ласково. — Уже очень скоро. Держись, всё будет хорошо.
10. Орёл
Ожидая Орла, я вздрагивала от каждого шороха на лестнице. Как жутко это ни выглядело, но я принялась готовить: это была единственная вещь, которую я могла предпринять сама, не опасаясь наделать ошибок. Лана сказала, что я могу накормить Орла, и я решила непременно сделать это. Кастрюли булькали, сковородки шипели, духовка дышала жаром, а в гостиной лежало холодеющее тело, но я старалась о нём не думать, потому что от одной мысли о нём к горлу подкатывала дурнота. Свет горел только на кухне, а вся остальная квартира была погружена во мрак.
В час ночи жуткую тишину нарушил звонок в дверь. Моё сердце ушло в пятки, а ноги стали ватными. Звонок повторился, и все мои внутренности превратились в глыбу льда. Через тёмную гостиную я поплелась в прихожую, наступила на что-то и подскочила, как ужаленная. Наверно, это была рука Рудольфа. Содрогаясь, я нащупала выключатель и включила свет в прихожей.
— Кто там? — спросила я через дверь.
— Свои, — отозвался низкий, холодный мужской голос. — Я от Ланы.
Я торопливо открыла все запоры. На пороге стоял человек в чёрной куртке с капюшоном и в тёмных очках, с неподвижным, словно каменным лицом. Я молча посторонилась, и он вошёл, а я закрыла за ним дверь. Он был примерно одного роста со мной, но довольно крепкого телосложения. Рукой в чёрной кожаной перчатке он откинул капюшон, и в свете настенного бра заблестела его гладко выбритая макушка.
— Вы Орёл? — спросила я робко.
Незнакомец с лицом киборга снял тёмные очки и пронзил меня холодным взглядом светло-карих, почти жёлтых глаз, окаймлённых короткими, но густыми чёрными ресницами. Их выражение было чрезвычайно трудно определить, скорее, в них не было никакого выражения. Он достал из-за пазухи сложенную во много раз полиэтиленовую плёнку и моток верёвки, спросил:
— Где?
— Сюда, — пробормотала я.
Я включила свет в гостиной, и перед моим взглядом снова предстало распростёртое на полу тело. Полотенце, которым я прикрыла Рудольфа, сползло: видимо, я смахнула его ногой, запнувшись в темноте о тело. Его лицо уже покрылось смертельной бледностью, и на нём резче выступала полоска крови.
— Закрой занавески, — сказал Орёл.
Я молча повиновалась. Орёл склонился над телом, осмотрел ему голову, приподнял её.
— На ковре кровь, — пробормотал он себе под нос. — Придётся избавиться и от него. Дорогой коврик, жалко… И пятнышко-то маленькое… Ну, ничего не поделаешь, будем избавляться. Кровь впиталась, хрен теперь отчистишь.
Хоть эти слова, казалось, не были обращены ко мне, я кивнула. Орёл достал из кармана небольшой осветительный приборчик, включил и дотошно обследовал в его сиреневом свете всю комнату. Он обратил внимание на угол столика. Показав на него пальцем, он сказал:
— Это обработать.
— Чем? — спросила я.
Орёл выпрямился.
— Каким-нибудь чистящим средством, — сказал он, обводя комнату взглядом своих непроницаемых жёлтых глаз. — Отбеливающим. Пол под ковром тоже вымыть с отбеливателем. Хорошо, что линолеум, а не паркет… щелей нет…
— "Доместос" подойдёт? — спросила я.
Орёл кивнул.
— Подойдёт. Не разводи, мой концентрированным… Так, больше нигде крови не вижу. В общем, неплохо сработано. Не слишком грязно.
Он бросал мне указания небрежно, немного сквозь зубы, со спокойной деловитостью. Мои нервы сдали.
— Думаете, я это специально?! — взорвалась я. — Между прочим, я этого не хотела, он сам виноват! Не надо было лезть ко мне!
— Тихо, хватит истерить, — сказал Орёл хладнокровно. — Мне нет дела до того, что у вас с ним вышло. Лана попросила убрать за тобой, и я это делаю, а на остальное мне плевать. Лучше надень перчатки и собери все осколки. Все до одного.
Его спокойный и холодный тон подействовал на меня отрезвляюще. Повинуясь его указаниям, как зомби, я надела хозяйственные перчатки, взяла веник и совок и принялась подметать осколки разбитой бутылки, стараясь не пропустить ни одного.
— Под диваном тоже проверь, — сказал Орёл.
— Но тогда его нужно отодвинуть, — заметила я.
Вместе мы отодвинули диван, но под ним не оказалось осколков. Я на всякий случай подмела там. Орёл откатил кресла, и я подмела под ними. Взглянув на осколки в совке, Орёл спросил:
— Где горлышко?
— Не знаю, — растерялась я.
Орёл заглянул в мусорное ведро.
— А оно уже на месте, — отметил он. — Отправляй к нему и всё остальное. После моего ухода вынесешь мешок с мусором.
Отложив свёрток плёнки, он бросил:
— Не понадобится. В ковёр завернём.
После этого он отодвинул столик с ковра и стал ворочать тело, откатывая его к краю. Для чего он это делал? Видимо, чтобы было удобнее заворачивать. Я стояла истуканом, как парализованная, наблюдая за Орлом. У него достало сил в одиночку закатать тело в ковёр, после чего он, выпрямившись, перевёл дух.