В Школе Магии Зарежья
Шрифт:
В класс я ворвалась с бешено горящим взором. Не глядя на стоящего возле доски учителя, прыгнула на середину кабинета, с места упала на живот и обвела жутким взглядом кабинет по уровню пола. Лицо мое потихоньку квасилось, но я судорожно сдерживалась, из-за чего оно дергалось, потом обратно кривилось и было крайне впечатляющим. Но на этом я не успокоилась. Не найдя искомого, я порывисто подскочила на руки и ноги и четырехногим пауком промчалась по одному, потом по другому ряду, уткнувшись лицом в пол и водя носом туда-сюда, как охотничья собака. Учитель не понимал, что происходит, и так и стоял с зажатым в руке
— Тома, мой листочек не у тебя? — чуть не плача, проговорила я. Все уже давно развернулись лицами к нам, словно подсолнухи вслед за солнцем, и с интересом слушали, некоторые подпирали головы кулаками. Томка округлила глаза, поняв, про какой листочек я толкую, а потом покачала головой. Я, уже не сдерживая всхлипывания, только сейчас обратив внимание на присутствующих, срывающимся голосом громко поинтересовалась у них:
— Ребята, вы не находили листочка такого, сложенного, старенького?
Ребята секунду промолчали, а потом растерянно, с соболезнованием в голосе сказали, что не находили. Я еще пару секунд посдерживалась, подергала закусанной губой, а затем заревела навзрыд и, размахивая руками, прямо по разбросанным тетрадкам стремительно выбежала из класса, с разбегу толкнув дверь и оглушая коридор жутким ревом, который постепенно стихал в кабинете по мере моего удаления от него. Тамарка в абсолютном молчании окружающих собрала мои вещи, подхватила свои, пожала плечами, мол, вы уж ее извините, и беспрепятственно проследовала за мной в коридор. А преподаватель ей даже ничего не сказал за самовольный уход с лекции.
— Ну как, было убедительно? — спросила я, когда Томка следом за мной появилась в комнате.
— О! — Тамарка вскинула глаза к потолку, не в силах описать все словами.
— Даже план «Б» не понадобился! — радовалась я со все еще блестевшими в ресницах слезами. — А то я такая захожу, думаю, а если не взяли, вот бы я смотрелась: повалялась на пузе и дальше, как ни в чем не бывало. Хотя, — рассуждала я сама с собой, — тогда меня бы просто посчитали еще более сумасшедшей. Уф, я, по-моему, на целый год наревелась.
— А о чем ты думала, чтобы заплакать? — поинтересовалась Томка.
— Ну, я просто представила, как бы я себя чувствовала, если потеряла бумажку от настоящих сокровищ, — вспоминала я.
— И ты вот так бы себя вела?! — ужаснулась Томка.
— Конечно нет, — возмутилась я, — я бы вела себя гораздо хуже. За такое-то сокровище!
Томка, сгрудила учебные принадлежности на стол и развернулась ко мне:
— Ну что, бежим к парням?
Где-то после обеда в личные апартаменты директора Тихона Петровича, нет, не постучали, а замолотили кулаками, срывающимся голосом выкрикивая имя Тихона же Петровича. Директор, в пятницу пораньше покинувший рабочий кабинет и теперь дремавший, сидя с отчетом, от неожиданности чуть не упал со стула. Но тут же подхватился и последовал открывать дверь. В коридоре запыхавшийся ученик с расширенными от ужаса глазами, махая и тыча руками куда-то в сторону, сообщил:
— Там... Из живого уголка синабский рылохвост сбежал!!
Директор охнул, схватился за голову и вслед за учеником помчался в сторону живого уголка. Мы в это время где-то на уровне пола выглядывали из-за угла, Никас, выставив палочку и глаз, подтолкнул левитационным импульсом созданный заранее воздушный кирпичик в стремительно схлапывающуюся дверь.
— Есть! — обрадовано шепнули мы. Никас с Кафыком торжествующе, но беззвучно, шлепнули друг другу ладони, я на цыпочках потопала ногами, радостно зажмурившись.
— Ушли, — шепнул, быстро глянув в коридор, Кафык. Мы тут же перебежали к противоположной стене, оглядываясь по сторонам, прокрались вдоль нее и шмыгнули в дверь.
— Так, где делаем? — спросил Никас.
— У двери, так надежнее, — сказал Кафык, доставая мешочек.
— А не размажется? — озабоченно спросила я.
— Не думаю, до вечера-то недолго осталось, — ответил Кафык, приседая и развязывая мешочек. — Просто насыплем погуще на всякий случай.
— Надо не забыть замаскировать, а то так — видно, — критически рассматривала я сверху получающееся огромное пятно.
Кафык, орудуя палочкой, пробормотал парочку заклинаний. Мы посмотрели на результат:
— Вроде незаметно, — сказал Никас.
— Надеюсь, сработает, — вздохнул Кафык.
И мы, выпнув кирпичик, со всеми предосторожностями покинули помещение, к тому же директор вот-вот мог вернуться.
— Нам повезло, что он раньше времени сегодня в свою комнату отправился, а то пришлось бы ставить после ужина, а тогда бы ребятам в уголке пришлось тяжелее, — шепнул Никас на обратном пути. Мы согласно покивали.
— Ну, как у вас? — спросили нас Тамарка, Лорг, Сапень и Маркус, которые уже ждали в комнате парней.
— Нормально, все насыпали и смотались никем не замеченные, — доложили мы. — А у вас?
— Мы тоже все сделали и настроили для активации, — улыбнулись Сапень и Лорг.
— Этот рылохвост просто жуткая зверюга! — поведал Маркус. — Еле сбежали. Никто не пострадал. Посторонние тоже.
— Я какому-то первокурснику как заору прямо в ухо: «Беги к директору, только он справится»! — хихикнув, рассказала Томка. — Так он так рванул, что больше рылохвоста всего наломал и опрокинул.
— Да, мы видели, — хохотнул Никас. — У него тормозной путь на три двери дальше нужной окончился.
На ужине я от горя еле передвигала ноги и, не моргая, глядела куда-то в пол перед собой. Тамарка меня утешающее гладила по плечу, поддерживала под локоть, кормила с ложки, говоря, что надо поесть. Я отказывалась, продолжая грустно глядеть перед собой. Зато в комнате меня, спрятанные под подушкой в тряпице, обвернутой для тепла полотенцем, дожидались целых четыре пирожка!
Часов в одиннадцать мы вшестером двинулись к месту будущего действия и организовали штаб за относительно далеким сараем, иногда выглядывая из-за его угла.