В Школе Магии Зарежья

Сияда Сенкия

— Скажи, ты случайно, не писал любовное письмо Варваре? — спросил директор, глядя пронзительно и намереваясь засечь даже малейшее дерганье пальца на ноге, выдающее ложь.

Сапень сначала чуть смутился, а потом расцвел:

— Да, — сказал он, подходя и обнимая меня за плечи. — Любовь у нас с ней! — и, я не успела ничего понять, прилюдно чмокнул в губы.

Я замерла каменным истуканом, сузившимися глазами смотря на наглеца. О таком у нас уговора не было. Но через секунду опомнилась, поняв, что сейчас чуть не загубила нам все дело, покраснела (от еле сдерживаемого гнева), смутившись, уткнулась лицом в грудь негодяя и незаметно укусила прямо через одежду. Сапень

даже не дрогнул, продолжая скалиться. Но для директора такое явное проявление чувств наоборот поставило точку в запутанном деле, и он нас троих благосклонно отпустил. Хотя, конечно, был не дурак и кое-какие подозрения у него имелись, кто и зачем стучал к нему ночью так выяснить и не удалось, только вот улик против нас не было. Мы вышли веселые, не глядя на тоскливых остающихся.

Когда мы отошли достаточно далеко от кабинета директора, я, не выдержав, толкнула Сапня в грудь:

— Ах ты! Мерзавец! — Сапень, хохоча, отскакивал и подставлял руки, защищаясь. — Воспользовался моментом, да? А ты мне пряники носил? — Я перемежала вопросы атаками парня. — На свидания к склепу звал? Убью!!

— Да ладно, я же по-дружески! В конце концов, это нам помогло, придало, так сказать, реалистичности, — хохотал Сапень. Его это, судя по всему, хвосов воздух ему в ноздри, забавляло!

— Эй!! — вскричал Сапень, отодвигая с глаз отросшие до носа брови. Я, гаденько эхехекая, припустила по коридору. Не далее, чем позавчера мы проходили способы помощи обгоревшим при пожаре, в частности, магическое восстановление волосяного покрова.

После обеда мы с Тамарой отправились посещать пропущенную в пятницу отработку, с которой с трудом отпросились у завхоза (всё ему надо знать, «зачем», да «почему»!). Надо сказать, что в подвале мы уже чувствовали себя вполне вольготно, с дорогой путались меньше, и даже Труль Шлисович стал нам казаться вполне (но, боги упаси, не полностью) дружелюбным. Работали мы в той второй комнате, уборка в ней грозила затянуться дольше, чем в предыдущей, ввиду вящего разнообразия, меньшей степени истления хранящегося там барахла, а также частых передышек убирающихся из-за рассматривания ими очередной находки или мечтательного прикладывания к груди платьев из темного сундука.

Часть 3. Базар — не единственное опасное для носа место в городе.

Чужого нам не надо, но свое мы возьмем, чье бы оно ни было.

Воровская философия.

Храбрость — это когда только вы знаете, как вы боитесь.

Из откровений анонимного богатыря

Вечером мы с Томкой, нарядившись под верхней одеждой в стамедовые сарафаны и нарядные маршетные рубахи, выплыли во двор. Приятели нас уже ждали и атаковали снежками. Мы ответили им тем же и даже успели совместными усилиями свалить с ног Никаса. Но совершили тактическую ошибку, оставив без внимания четверых радостно хохочущих остальных, и превосходящими силами противника были захвачены и вываляны в сугробе.

— Ну что, узнали, какое у них наказание? — спросила Тамарка, когда мы уже вышли за ворота и отправились гулять по городским улицам.

— Они молчат как воблы об стол, — поведал Никас, — но мы тоже не лыком шиты. Рассказали первокурсникам про их наказание, а какое, мол, неизвестно, те под дверью и подслушали. Оказывается, часть народа на месяц определили помогать конюху в школьную конюшню, а другую часть — помогать с ремонтом в большом тренировочном зале прорицателей.

— Ладно, хоть не к нам в подвал, — хихикнула я, — а то очередные провинившиеся ученики нашли бы наши с Томкой скелеты под кучами хлама лет эдак через триста.

— Да, кстати, первокурсники сказали, что услышали также детально и со смаком продумываемые сцены умерщвления неких двух «хвосовых оторв», — будто бы невзначай заметил Сапень. — Девушки, не знаете, случайно, кого это они имели в виду?

— Да неужто и после такого они не угомонятся? — удивилась Томка.

— А им сейчас уже терять нечего, — заржал Лорг.

— А мы их к вам отправим, — мстительно улыбнулась я. — У нас-то теперь дверь крепкая. Скажем из-за нее, что подстрекатели — этажом выше, через путь соблазнения нас застращали, сбили недокуней с пути истинного. И комнатки ваши по номерам под диктовочку. А что? Сапень ведь тоже участвовал, они поверят. Вот тогда я и посмотрю, как вы будете лошадиный помет от подушек отскребать.

— Ха, — удивился Кафык и нашел решение. — А мы тогда у вас будем ночевать.

— Это с какой это радости? — возмутилась Томка. А я ужаснулась, представив, как мы всемером ночуем на двух узких кроватях, и как безжизненно свешивается моя рука из-под груды безмятежно спящих мужских тел.

— Только попробуйте, — весело сощурив глаза, развернулась я к Кафыку, — мы тогда сами за лопаты возьмемся, чтобы одноклассникам подсобить.

— Ага, один удар по шее — и нет проблемы, — захохотала Томка. А я преувеличенно громко зашикала на нее, что, мол, зачем она раньше времени раскрывает все наши карты. Парни снисходительно хмыкнули, что, дескать, бои на лопатах — это что-то новенькое, но ряды промеж собой почему-то сплотили.

Так мы и шли, покамест Лорг с Маркусом, не сговариваясь, не затормозили возле постоялого двора «Гусь и кабан», чей трактир на всю округу славился своими мясными блюдами.

— Может, сюда пойдем? — предложил Маркус.

— Давайте, — все пожали плечами и проследовали в трактир.

Внутри было людно, светло и тепло. В воздухе витали такие вкусные ароматы, что, хоть мы и поужинали недавно, рот непроизвольно заполнился слюной. Свободными было всего три стола. За один из них мы все и уселись, благо они здесь были широкими. В огромном, с небольшую комнатку, камине, целиком жарился заказанный кем-то поросенок. Мы заказали подошедшей служанке блюдо с запеченными перепелами, копченый свиной окорок в нарезку, а также по огромной кружке эля, в этом заведении он был отменный.

— Ну, за успешное отмщение! — предложил тост Кафык, мы все радостно чокнулись тяжелыми кружками.

— Ура!

— Наконец-то мы отыгрались за нашу вконец испорченную репутацию! — сказала я.

— И за то, что нас с Варькой все встречное мужичье зазывает в гости, смотрит маслеными глазами и, делая бровками, предлагает нарисовать наши портреты!! — с чувством произнесла Тамарка.

— Да? А нас наоборот радует возросшее внимание, все девушки смотрят с тайной страстью, — самодовольно поправил волосы Кафык.

— Просто пожирают глазами, — белозубо улыбнулся Сапень. Мы с Тамаркой посмотрели на блаженные лица парней, понимающе переглянулись и объявили:

— Кобели. — И не смогли не подгадить им удовольствие: — Это вам так кажется, на самом деле они примериваются, куда вас пинать, если вы с ними то же, что с нами на картине сделать захотите.

— А завидовать — нехорошо! — произнес Никас, наставительно подняв палец.

— Это мы-то — завидуем? Ха-ха-ха! — ответила захмелевшая Томка. А я наклонилась к нему через весь стол и проникновенно предложила: