В школе юных скаутов. Поиски клада
Шрифт:
– Мы искали там клад. Подкоп. Каждую ночь рыли подкоп. А сегодня что-то случилось, и их засыпало!
– Дурачье! – Буров уже сдирал с себя куртку. – Здесь же почва нестабильная, ее укреплять надо!
– Что же делать?
– Глубоко они докопали?
– До подвала…
– Черт! Быстро спускайся!
– Не могу, – Жмуркин указал вниз. – Доски слетели…
Буров ругнулся и побежал к сараю, где хранились инструменты. Ключа у него не нашлось, и Буров просто выбил стену ногой. Схватил лопату и широкими
– Где копать? – крикнул он Жмуркину. – Где они?
– Там, со стороны реки! – ответил Жмуркин. – В земле лаз – бочки железные…
– Так не пойдет – слишком долго! А бочки землей забиты. Напрямую копать где? Сверху?
Жмуркин подобрал с колокольной площадки камень, завернул в него план деда и кинул вниз.
Буров быстро прочитал план, чего-то прикинул на пальцах, запрыгнул на насыпь, отсчитал нужное количество шагов и начал копать. Он работал быстро и привычно, скупыми, экономными движениями, с каждым взмахом лопаты все глубже зарываясь в песок.
Жмуркин наблюдал сверху. Небо окончательно расчистилось от облаков, луна проснулась и светила в полную силу, так что Жмуркину сверху было прекрасно все видно. Ему очень хотелось помочь Бурову, помочь Витьке и Генке, но он не мог ничего сделать – путь был отрезан. Оставалось только смотреть и ждать.
Со стороны лагеря показалась колонна скаутов. Скауты бежали организованным строем и даже, кажется, пели свою походную песню. Они вбежали на холм, разобрали будку с инструментами и, распределив между собой лопаты, присоединились к Бурову.
Работа пошла быстрее.
Потом под холмом послышался звук работающего двигателя, и почти сразу Жмуркин увидел грузовик. Грузовик протаранил шлагбаум и въехал на холм к монастырю. Остановился. Из кузова выпрыгнули несколько мужчин. Они подбежали к Бурову, он объяснил им, что делать. Мужчины взяли лопаты и тоже стали копать, только со стороны подземного хода.
Из кабины грузовика выбралась женщина. В руках у нее был чемоданчик, и Жмуркин подумал, что скорее всего это врач. Наверное, ее прихватили с собой деревенские, так, на всякий случай.
Тем временем команда Бурова дошла до деревянного пола и принялась прорубать его топорами. Жмуркину хотелось спуститься, узнать, как там…
Буров разобрал пол гостиницы и копал уже в подвале. Он выгнал наверх скаутов и работал лопатой сам. Скауты разгребали землю наверху.
Потом Буров отбросил лопату и стал копать руками. Чтобы не поранить Генку и Витьку, догадался Жмуркин.
Вдруг все засуетились, к насыпи побежала врач с чемоданчиком, и Жмуркин понял, что ребят откопали.
Сначала Буров вытащил из ямы Генку.
Генка был похож на гнома. Весь черного, вернее, землистого цвета. Им сразу занялась врачиха, заблестела какими-то своими никелированными инструментами, засуетилась.
Витьку достали вторым. Витька шевелился и даже мог держаться на ногах. К груди он прижимал какой-то предмет, издали похожий на большую книгу. Он молча оглядел всех, сунул предмет ближайшему скауту и направился к источнику. Залез в него и погрузился в воду. Его принялись вытаскивать, Витька вяло сопротивлялся.
Генку тем временем откачали. Жмуркин видел, что Генка уже тоже стоял на ногах и что-то говорил Бурову. Буров слушал. Потом вдруг стал что-то спрашивать у своих подчиненных. Скауты засуетились и зашумели, и Жмуркину не стало слышно, что именно Буров спрашивал.
И вдруг по площади прокатился вздох. Жмуркин прилип к перилам, но ничего толком видно не было. Скауты окружили Бурова и Генку, в основном Генку, они теребили его, хлопали по плечам и чуть ли не собирались даже качать. В суматоху включились даже местные взрослые, Жмуркину слышалось, что они повторяют что-то вроде «наконец-то» и «чудо»… А некоторые, как показалось Жмуркину, даже крестились.
– Сокровище! – обрадовался Жмуркин. – Все-таки нашли! Ура!
И тут же расстроился. Теперь никаких благ от нахождения клада ждать не приходилось. В лучшем случае полагающийся нашедшему клад процент поделят на несчетное количество скаутских душ, в худшем случае клад передадут в пользу голодающих скаутов какой-нибудь там Доминиканской Республики… Так или иначе они, истинные кладоискатели, рисковавшие в этих поисках здоровьем и даже жизнью, получат или катастрофически мало, или вообще ничего…
И с грандиозными кинематографическими мечтами на время придется распрощаться…
Жмуркин загрустил. Спуститься бы, посмотреть, что да как… Но Жмуркин опасался напомнить о себе. Витьку и Генку, как пострадавших, простят, но его… Его могли и не простить. Быть сначала позорно снятым с колокольни, а затем еще и поколоченным Жмуркину не хотелось.
А еще Жмуркин боялся Сережи Бурова. Даже так – он боялся гнева Сережи Бурова. Ибо Сережа Буров, вероятно, в гневе страшен и скор на расправу. Жмуркин рассчитывал, что в суматохе Буров, возможно, и забыл про него и что потом, уже утром, его снимут приехавшие монахи…
Но Буров не забыл. Площадь опустела, скауты пошли досыпать в лагерь, Витьку и Генку отправили на грузовике в деревенский фельдшерский пункт замазывать зеленкой ссадины, народ рассосался.
– Эй, птеродактиль! – позвал Буров. – Выгляни в окошко, дам тебе горошка!
Жмуркин покорно подошел к краю площадки.
– Знаешь, скаут, – сказал Буров. – Ваша троица заставила меня закурить, а я не курил семь лет. Ты понимаешь, что нанес моему здоровью непоправимый урон? Ты представляешь, сколько нервных клеток из-за вас разрушилось в моем мозгу?