В шкуре зверя
Шрифт:
В тот же миг лавина звуков обрушилась на него, туман в глазах растаял и Йонард успел присесть как раз вовремя, чтобы уберечь лоб от летящего на него большого медного блюда.
– Сюда!
Голос был незнакомым, но Йонард сообразил, что это и есть его неожиданный союзник. Гадать, откуда он взялся и что ему нужно от германца, было не время и не место. Йонард нагнулся, подхватил самый большой стол и опрокинул его на своих преследователей. Никого он, конечно, не придавил, стражники брызнули в стороны с проворством ящериц, но это все-таки задержало их
– Сюда! – вновь услышал Йонард.
Терять было нечего, и он решил довериться незнакомцу. В два прыжка он оказался у низенькой двери. Йонард с разбегу ударил по ней ногой, и они стремительно покинули негостеприимное заведение.
Крепкие ноги варвара несли его по темным улочкам Хорасана, к окраине. Оглядываясь, он удивлялся, что человек не отстает, часто перебирая маленькими ножками. Шум погони стих, затерялся где-то в переулках, и Йонард сбавил темп, дав время незнакомцу на то, чтобы поравняться с ним.
– Откуда ты взялся? – на ходу спросил варвар.
– Не время, – коротко ответил человек, прибавляя шагу.
Впереди показались огоньки. Два стражника с факелами совершали вечерний обход. Беглецы сбавили скорость, надеясь, что никому не придет в голову останавливать двух подвыпивших гуляк. Городские ворота были уже рядом. К счастью, их еще не успели закрыть на ночь.
Воздух был сухим и теплым, настоянным на запахах нагретой земли и увядающих трав, смешиваясь, эти запахи одновременно дурманили и будоражили. Солнце уже село и только подпаленные им, лежащие над городом ночные облака помогали угадать закат и определить направление на бескрайней высушенной равнине.
От погони их спрятал неглубокий овраг. Камни под ногами чуть разъезжались, скользя по влажной глине, наверное, где-то поблизости был выход на поверхность какого-то подземного ручейка, но найти его было бы достаточно трудно. Достаточно, чтобы не возникло желания ползать в темноте, натыкаясь друг на друга и рискуя, что тебя заметят.
– Пить хочется, – шумно вздохнул Йонард, – но придется терпеть до утра.
Не говоря ни слова, его странный спутник зашарил руками в темноте. Йонард с сомнением наблюдал за его манипуляциями, но после случая в трактире он проникся к маленькому китайцу определенным уважением. По крайней мере настолько, чтобы не мешать ему чудить, если уж пришла охота. Однако колдовство китайца привело к неожиданному результату: слабо охнув, он отвалил камень, и Йонард услышал тихое бульканье.
Запахло землей после дождя и мокрой травой. Вода была молочного цвета и точно светилась в темноте. Йонард надолго припал к родничку губами. Холодная до ломоты в зубах вода, точно била из камня, никогда не видевшего тепла и света. Напившись, Йонард отодвинулся, уступая место у родника, но спутник его качнул головой. Он сидел прямо, положив руки на скрещенные ноги и, казалось, не обращал на спутника никакого внимания. Йонард проверил крепость ремня, на котором крепились ножны и, удовлетворенный результатами проверки вытянул из ножен свой внушительный меч. Воин должен заботиться сначала об оружии, потом о себе. Варвар сосредоточенно принялся очищать меч от крови.
– Скажи, неужели это было так необходимо?
Германец нехотя повернул голову и впервые внимательно рассмотрел своего случайного спутника. Он был уже далеко не молод, ростом едва ли по грудь Йонарду, а сложением больше всего напоминал хилого подростка. Но Йонард слишком хорошо помнил, как он разметал городских стражников, как дверь таверны разлетелась в щепки.
– Я воин, – Йонард пожал плечами. – В этом мире каждый убивает, чтобы жить.
Маленький человек покачал головой.
– Очень легко загасить божественный огонь, но в твоих ли силах возжечь его вновь?
Йонард взглянул на него в некотором раздражении.
– Если тебе так не по вкусу драки, зачем влез?
Спутник его легко улыбнулся.
– Я плохо вижу, прости, если ошибся, но мне показалось, что ты в беде и тебе нужна помощь.
– Да? – криво ухмыльнулся Йонард. – А мне показалось, что в беде эти винные бурдюки, которым шах по недомыслию привесил оружие.
Китаец ничего не ответил. Он молча смотрел на восходящую луну и яркие звезды, которые висели над головой так низко, что только не заглядывали в глаза.
– Существует старинное предание, – тихо проговорил он наконец, – что тот, кто не может побороть зверя в себе, когда-нибудь натянет звериную шкуру и она станет его кожей.
Спутник внимательно взглянул на него.
– А в какого зверя он превращается? – спросил германец, не сумев одолеть любопытство.
– Это зависит от того, каким он был человеком, – ответил тот. – Сильный становится медведем, хитрый – лисой, а трусливый оборачивается зайцем. Кто знает, из тех змей, которые шныряют поблизости, сколько настоящих, а сколько в недавнем прошлом ходило на двух ногах… Вернее ползало на брюхе и брызгало ядом исподтишка.
Йонард невольно рассмеялся и взглянул на своего спутника с одобрением.
– А какой зверь мог бы выйти, скажем, из меня?
Маленький человек окинул могучего варвара проницательным взглядом.
– Из тебя… – он помедлил, – мог бы выйти недурной лев. Или леопард.
Йонард хмыкнул.
– Если честно, я бы не прочь.
– Будь осторожен, – спокойно предостерег китаец, – твое желание может исполниться.
При этих словах, таких тихих и вроде бы не содержащих никакой угрозы, Йонард почувствовал знакомый холодок и тихо, с угрозой в голосе проговорил:
– Ты что, решил меня переделать?
Неожиданно спутник тихо рассмеялся.
– Вряд ли у меня получится. Но попробовать можно. При условии, что ты не против.
– Ну вот что, не знаю, как там тебя, – холодно отозвался варвар, – я тебе, конечно, благодарен и все такое, и если мне когда-нибудь захочется послушать душещипательную сказку, я скажу тебе об этом, а до тех пор…
– Договорились, Йонард, – неожиданно легко согласился тот. – А ты зови меня Дзигоро.