В шкуре зверя
Шрифт:
Однако при этом Йонард даже не счел нужным задуматься о том, что он сам, возможно, и поможет заполнить до краев наполовину пустой сосуд египтянина. Когда ему это было не нужно, пустые тревоги не бередили душу и не трогали цепкого разума, который в это самое время был занят осознанием происходящего с одной единственной целью – найти выход. Правда, Йонард бился над этой загадкой пока без особого успеха, но твердо знал: если все время двигаться в одном направлении, рано или поздно обязательно попадешь туда, куда тебе нужно. Главное, не забыть, за чем шел. Следовательно, он обладал еще одним достоинством, хотя с первого взгляда было трудно в нем такое достоинство заподозрить – терпением. Конечно, его терпение можно было сравнить с терпением согнутого до отказа лука с подрагивающей от напряжения тетивой и безошибочно наведенной тяжелой стрелой.
Шевельнув ржавыми цепями, Йонард решил потерпеть… немного.
Не сразу, но все же германец понял, что за ним наблюдают. Из темноты выступил человек. Сначала Йонард не видел ничего, кроме блестящей лысины в завитках седых волос, потом разглядел прямой нос с широкими ноздрями, тонкие, сжатые в ниточку губы, узкую бородку и непонятного цвета глаза. Впрочем, в этом зеленом свете все было непонятным. Кроме одного – этот тип был кем угодно, только не египтянином. Йонард повидал на своем веку египтян, и среди них попадались всякие, но…
Лица их были обычно худы, смуглы, с огромными косо прорезанными черными глазами. И черепа египтян, были забавны, во всяком случае так считал германец – немного сжатые у висков. У этого же все было не так.
Маг (если это был он) внимательно разглядывал германца, словно тот был диковинным зверем. Йонард решил молчать. Не потому, что начинать разговор первым – много чести, просто он по опыту знал, что тот, кто задает вопросы, выдает себя скорее и легче, чем тот, кто отвечает. Отвечая ведь можно и солгать, а спрашивая – как солжешь? Маг все-таки не выдержал и негромко произнес:
– Ты кто?
Против ожидания голос у него оказался почти приятный.
Йонард и на этот раз решил отмолчаться и еще немного подождать.
– Откуда ты взялся? – с недоумением повторил маг и добавил нечто совсем уже странное: – Я ждал другого.
Несмотря на боль, Йонард криво ухмыльнулся:
– Не повезло тебе, приятель. Я тут твоих домашних животных малость подраспугал.
– Ты зря это сделал, – произнес лысый поклонник Сетха, рассматривая рельефные мускулы и развернутые плечи германца. – Если бы ты не был так ловок, возможно, я бы тебя отпустил… – Маг выдержал паузу и буднично добавил: – На западный берег.
– По-твоему, я должен расстраиваться, что ты этого не сделал? – спросил германец, прекрасно понявший мага – западный берег в землях египетских считался пристанищем мертвых.
Маг усмехнулся и мотнул лысой головой в сторону помеси питона с обезьяной.
– Этот тоже поначалу радовался. Потом сообразил что к чему и тут же попытался собственным хвостом удавиться, да Кошиф устерег, – и голова мага мотнулась в другую сторону.
Жутковатый крысеныш вздрогнул и заморгал.
Неожиданно маска спокойной отрешенности слетела с лица мага, он побагровел и, вцепившись в прутья клетки маленькими ручками, заорал, брызгая слюной:
– Что, грабитель караванов, может, тебя на волю отпустить? И ключ от сокровищницы дать?
Несмотря на душную жару, мороз пробрал Йонарда до костей. Этого не могло быть. Ведь он же собственными глазами видел входящую в закат фигуру. Сколько же времени он проблуждал по коридором Черной башни и провалялся в беспамятстве? Почти против воли он повернулся к несуразному гибриду в клетке и хрипло спросил:
– Керам?
Обезьянья морда поморщилась и стала похожа на личико забавного старичка.
И вот тут Йонард, варвар из Германии, первый раз в жизни по-настоящему испугался. Потому что понял – маг, хозяин Черной башни попросту сумасшедший. Йонард не боялся ни сумасшедших, ни колдунов по отдельности, но вместе это было сочетание настолько немыслимое, что германец почувствовал, как волосы на голове зашевелились.
Разум вернулся к магу также внезапно.
– Значит, эта тварь – твой приятель? – деловито осведомился он. – Пришлось мне с ним повозиться. Никак в змеиную шкуру влезать не хотел. Отбивался, за руку укусил. Пришлось сверху обезьяний череп нахлобучить, вот и вышла такая странная зверушка. Можно на базаре за деньги показывать. Только кормить трудно. Обезьянки-то больше фруктами да насекомыми питаются, у них и зубы к этому приспособлены, а питону раз в месяц кролик нужен обязательно. Но ты не горюй, парень. Теперь я умнее буду. Иногда у меня даже и очень неплохо выходит. Пантеру видел? Ах да! – маг хлопнул себя по лысине. – Бедная Малика. Как танцевала! А как ножи кидала! Твой приятель, кстати, обманул тебя, дурака. Никаких сокровищ здесь нет. И быть не может. Было одно, да из него ты своей железкой два сокровища сделал. Ведь он же за Маликой сюда вернулся!
Обезьяно-питон в клетке словно обезумел. Тонкий визг и грохот громадного хвоста по прутьям клетки заглушили слова мага. Да, правду сказать, Йонард вовсе не старался его дослушать. То, что он услышал, потрясло германца. Он убил женщину, возлюбленную своего приятеля. По незнанию, для защиты, но убил, и теперь этого уже не поправишь. Видя, как беснуется в заточении Керам, Йонард думал, что отдал бы многое, чтобы вернуть время назад и ударить Малику плашмя… или вовсе обойти тот коридор стороной.
«Так легко погасить божественное пламя, но сможешь ли ты зажечь его вновь?»
Йонард опустил голову и низко, страшно зарычал и изо всех сил рванул цепи. Штыри, вбитые в стену, не шелохнулись. Колдун не замечал его. Встав на четвереньки, он рылся в каких-то свитках, выставив на обозрение свой тощий зад, обтянутый шароварами.
Йонард смотрел на него и чувствовал, как раскаяние покидает его, и он вновь наливается злобой. И это было неплохо, а главное, вовремя, потому что злость, как и боль, отбивает страх. А Йонарду было страшно. Наконец маг вылез на свет с большим, мерзко пахнущим свертком.
– Осталась только эта, – произнес он огорченным тоном. Но Йонард мог бы поклясться, что его огорчение – чистейшей воды притворство. Старикан был чем-то страшно доволен, и даже не дал себе труда скрыть это как следует.
– Хотел я сделать из тебя вторую Малику, – при мысли, что из него могут сделать женщину, Йонард впал в столбняк. Но оказалось, что маг имел в виду не это. – Была у меня где-то шкура пантеры, но что-то я никак не могу ее найти. Придется обойтись тем, что есть.