В схватках с врагом
Шрифт:
Вернувшись домой, он сразу лег спать. Только задремал — какое-то царапанье. Зажег свет — за окном, в струях дождя, мальчишеская фигура. Махнул рукой: «Заходи!»
Через минуту на пороге стоял запыхавшийся и мокрый насквозь шестиклассник Шурик Добровольский.
— Федя, ты знаешь, — начал он прямо с порога, не успев отдышаться, — вот ты говорил, в том чемодане сигареты «Друг» были. Я их, конечно, никогда не видел. А сегодня мы играем, ну, наши пацаны, на пустыре в орлянку. А тут Свистун подходит. Да ты его знаешь — Ахматка Шарипов. Встал возле столба и закуривает.
— Ну а ты что?
— А я ничего. Тут ребята стали закурить клянчить, а у него больше не было — последняя сигарета. Он докурить дал. По очереди. Витька Черкасов стал коробку выпрашивать, а он не дал. Тогда Витька втихаря выдернул коробку и драть. Знаешь, как Свистун психанул! Догнал Витьку, по шее ему накостылял, а коробку порвал. Потом говорит: «И запомните! Вы эту коробку у меня никогда не видели». И большим пальцем, знаешь, так зуб подковырнул, чтобы мы молчали. Я смотрел: он обрывки в урну бросил возле забегаловки. Тут дождик пошел сильный, и все — кто куда. Я вернулся, урну фанеркой накрыл — и к тебе.
— Ну, ты молодец! — похвалил Федька просиявшего Шурика.
Вместе они побежали к Ветрову, а потом, уже втроем, сели в такси и поехали к пустырю, где Свистун выбросил коробку.
При свете фар из урны извлекалось все ее некрасивое содержимое. Вот и разорванные обрывки красного картона, на которых можно было разобрать голову овчарки. Ветров прекратил очистку урны и сказал, чтобы все положили назад.
— Федя! Ты покарауль здесь, а мы сейчас мигом к следователям.
Федька укрылся от дождя под навесом палатки. Машина, разворачиваясь, чиркнула по нему полоской света и укатила.
Когда подъехали к штабу, Ветров хотел расплатиться и отпустить такси. Шофер выразил недовольство, даже обиделся:
— Ну, что вы! И не стыдно вам деньги предлагать! Я что, в таком деле посторонний, что ли? Идите, я вас хоть всю ночь буду ждать.
В штабе не спали. Из слов Ветрова следователь Гришин сначала ничего не понял:
— Обождите, какие сигареты? Какой «Друг»? Вы мне об этом не говорили.
Только теперь Ветров вспомнил, что, давая показания, он все время старался припомнить только главное. Говорил о том, какие вещи покрупнее находились в чемодане, сказал про апельсины, а о сигаретах упомянуть забыл.
Гришин немедленно провел Ветрова и Шурика к генералу.
Ожидающая Ветрова «Волга» оказалась как нельзя кстати. На ней и на дежурной машине следственная группа, свидетели и понятые выехали на то место, где их нетерпеливо ожидал Федя.
Теперь в руках следствия как будто оказалась улика. Утром руководители гражданских и военных торговых организаций сообщили, что за последние несколько лет сигареты «Друг» в городе М. и районе в продажу не поступали, на складах таких сигарет тоже не имеется.
Это уже была нить! Но удастся ли ее использовать? На правильный ли попали путь? Те ли это сигареты, которые были в черном чемодане? Не подарил ли их Шарипову
А он пока и не подозревал, что им заинтересовались розыскные органы.
…Ахмат лежал на траве в тенистом углу городского парка и ждал прихода Кренделя. Судьба свела его с Кренделем два года назад.
Он тогда прогуливал — вторую неделю не ходил на завод, где числился учеником слесаря. Не зная об этом, мать по утрам все еще торопила его, чтобы не опоздал на работу. Асамутдин — младший братишка — горделиво протягивал сверкающие ботинки, которые он начистил для брата, пока тот завтракал. Мать у самых дверей давала какие-то наставления, которых Ахмат все равно не слышал, а братишка и сестренка махали руками вслед. Еще бы! Ахмат отправляется на работу!
Мать так радовалась, когда он принес первую и единственную в своей жизни получку. Всю ее истратила на Ахмата. Покупки показывала соседям: Ахмат себе заработал!
Подходит срок новой получки, а ее не будет. Ахмат представлял себе, какой это удар для матери, которая тянула всех одна, работая в двух местах уборщицей. Так не хотелось, чтобы все открылось!
Слоняясь по базару, он заметил, как женщина, завертывая на прилавке купленные ягоды, поставила на землю хозяйственную сумку, из которой торчала дамская сумочка.
Дальнейшее было как в тумане. Прижимая накрытую газетой дамскую сумочку, помчался с базара. Сердце, казалось, вот-вот лопнет. Вбежал в общественную уборную — никого. Еще не отдышавшись, открыл сумочку. Тридцать рублей!
Мощный подзатыльник сбил бы его с ног, если бы вторая рука не держала за шиворот.
— Дяденька, я больше не буду!
Волосатая рука взяла у него из рук злополучную сумочку, и раздался хриплый смех.
— Вот банда! Да разве так делают! Моли бога, что на меня нарвался.
Подняв глаза, он увидел небритого, мешковато одетого мужчину лет сорока пяти.
С этого все и началось. Мужчина, оказавшийся Кренделем, повел его в угол городского парка, вынул из кармана четвертинку, отпил прямо из горлышка и стал расспрашивать. Ахмат рассказал все. Крендель одобрительно отозвался о решении Ахмата бросить завод.
— Правильно! С твоей твердой рукой, парень, золотые дела делать можно. Образованьица только у тебя не хватает. Эх, у меня была рука! А мать обижать нельзя. Через три дня у тебя получка — приходи сюда за деньгами. Я тебе дам, и матери отнесешь. Раньше не даю, чтобы зря не тратил и не засыпался. Зеленый еще. А мать поддержать надо.
Он не посмел не прийти. Крендель дал ему деньги — «получку». В доме Марьям — матери Ахмата — опять была радость.
Крендель, нащупав слабое место, вплотную занялся «образованием» Ахмата. Солидный стаж пребывания за кражи в лагерях, где он и получил свою кличку за кривые ноги, сделал его «преподавателем высокого класса». Каждый прием, отработанный на «теоретических» занятиях, Ахмат по его требованию немедленно закреплял на практике.