В схватках с врагом
Шрифт:
— Вы встречали Шевылева еще? — спросил Петров.
— Только один раз. В мае сорок пятого, в Чехословакии, во время боев за пражский аэродром. Мы бежали кто куда. Я спрятался под бетонную эстакаду. Смотрю, знакомое лицо, однако пиджак, крестьянские штаны. «Шевылев!» — «Тише! Шевылев убит. Охоты нет держать отчет по своей биографии». Выскочил опрометью… Приметы? Особых не было. Вот только разве в нос он говорил, гнусавил немного. Конников я и видел только один раз. Фамилий не знал.
По возвращении в управление Петров доложил
— Это сообщение заслуживает самого серьезного отношения, — резюмировал начальник управления обмен мнениями. — Проверку поручим нашему работнику в районе товарищу Краснову. Если факты подтвердятся, он же будет вести и розыск Шевылева. Расследовать дело придется вам, товарищ Петров.
Факт расстрела советского военнослужащего в августе 1942 года возле деревни Тупилино, на самой границе Калининской и Смоленской областей, подтвердился. Были выявлены и другие злодеяния Шевылева — бывшего фельдфебеля германской армии. Розыск начался.
Начался розыск человека, о котором известно только то, что он не моложе сорока пяти лет, среднего роста, черноволосый, когда-то носил фамилию Шевылев и что он палач и убийца, оставивший на нашей земле свои кровавые следы…
…Тормоз или газ? Газ! Двигатель заревел. Машина, не послушавшись руля, соскользнула с высокой глинистой колеи и плюхнулась в наполненную водой яму. Мотор заглох. Вот тебе и экономия времени, и кратчайшая дорога! «Федька на пасху на лошади проехал, а уж ты — как по воздуху пролетишь, если только в Гнилушке не застрянешь», — вспомнил Сергей слова женщины, порекомендовавшей ему дорогу, и засмеялся.
Вытянуть машину не удалось, бросить ее здесь на ночь было нельзя.
Неудачливый шофер уже было задремал на заднем сиденье, когда послышались шаги и знакомый голос:
— Не гонялся бы ты, поп, за дешевизною!
Дверца открылась, в луче фонарика — лицо Николая Краснова.
— Ты как попал сюда? — удивился Петров.
— Никакого чуда. Звонил из соседнего сельсовета, сказали, что ты из деревни поехал в город через Гнилушку.
Петров поинтересовался, как идет дело с розыском Шевылева.
— Что говорят солдаты из его команды? Когда они с ним расстались?
— Не знаю. Я еще никого из них не нашел. Но кое-какие сведения собрать удалось. Фролов тебе рассказал правду, но не всю. Шевылев с конниками после расстрела вернулся в деревню и стал доискиваться, кто дал хлеб. По его приказу плетьми избили трех стариков. Он хотел спалить всю деревню, но этому воспрепятствовал Фролов. Сразу после отъезда карателей люди пошли в лес искать раненых…
— Откуда о них стало известно?
— Да от Лукерьи. Когда боец пришел в деревню, он попал в дом к Лукерье. У нее он и попросил хлеба для себя и троих раненых товарищей, прятавшихся в шалаше в лесу, недалеко от деревни. Просил связать их с партизанами.
После отъезда карателей (их спугнули выстрелы в бору) все: и старики и дети — пошли в лес, отыскали тело паренька, а недалеко — всего метрах в пятидесяти — и шалаш. Раненых принесли в деревню и поместили у Лукерьи в доме, на чердаке. Вся деревня выхаживала их, оберегала. Команда Шевылева потом еще неделю стояла в деревне, но об этих красноармейцах они не узнали.
— Как я представляю себе дальнейший розыск? — продолжал Николай. — Искать и Шевылева, и солдат команды Фризнера — очевидцев и соучастников его преступлений.
Команда образовалась в декабре 1941 года, во Ржеве. Там в бывших складах Заготзерна гитлеровцы устроили лагерь для военнопленных. 26 декабря всех их выгнали на улицу. Перед строем прошелся фельдфебель Шевылев, к тому времени уже награжденный Железным крестом. Он призывал голодных, измученных людей вступить в карательный отряд для борьбы с партизанами. Добровольцев обещали сразу же накормить. Среди пленных нашлась лишь жалкая горстка предателей.
Вот так и была сформирована эта команда. Принцип — предательство, цена ему — котелок каши… Где шли штабные машины с эмблемой корпуса на дверцах — белые ветвистые рога оленя на черном щите, там скакали и конники Шевылева. Ржевский, Оленинский, Вольский районы.
— И вот на Смоленщине команда исчезла, — закончил свой рассказ Николай. — Корпус остается, конников нет. Сотни документов, а никакой ясности. Я могу тебе показать весь путь 41-го корпуса, назвать все сражения с его участием, знаю, где он был наголову разгромлен, но данных о судьбе той горстки предателей нет.
Сергей посоветовал ему довести до конца опрос местных жителей, поговорить со всеми людьми, даже с теми, кто видел этих конников хотя бы один раз или только слышал о них.
— Я уже разговаривал со многими жителями тех деревень, где останавливался Шевылев. Они мало что добавили к сказанному Фроловым, разве только прозвище, которым окрестили Шевылева в округе: Гунявый. Там, где размещался штаб корпуса, все местное население из деревни выгоняли.
— Так вот, по-моему, надо поговорить со всеми без исключения. Случайно оброненная фраза, слово, примета — все, что могло сохраниться в их памяти, может навести на след.
Чем чаще вспоминал Николай свой ночной разговор со следователем, тем больше убеждался в правоте его слов.
И он снова пошел по пути, пройденному головорезами из охранной группы генерала Фризнера. Ночевки в тех же деревнях, встречи в поле, разговоры на завалинках, беседы в колхозных канцеляриях — везде люди отвечали охотно, желая помочь сдернуть завесу с прошлого.
Сотрудник органов государственной безопасности узнал имена почти всех конников, мог теперь обрисовать характер, привычки почти каждого из них. И все-таки ни одной фамилии!