В сладостном бреду
Шрифт:
Он усмехнулся.
— Только не ты, Селин. — Его улыбка погасла. — А что бы ты стала делать, если бы я не решил…
— Ничего, — просто ответила она. — Моей первой мыслью было ударить тебя по голове, перекинуть через седло и увезти тебя отсюда.
На это он очень серьезно сказал:
— Как мне повезло, что тебе не пришлось применять такие крайние меры.
— Я тоже так думаю. — Она закрыла глаза. — И я не хочу больше волноваться о тебе, когда ты уходишь в лагерь Кемала. Придумай что-нибудь другое.
— Да, моя леди.
Она зевнула.
— И
— Что нибудь еще?
— Да, — сказала она, запинаясь: — Кажется, было бы неплохо, если бы ты подержал меня за руку, пока я не засну… Если ты не возражаешь. Это, конечно, только сегодня ночью, ты ведь понимаешь.
— Я не возражаю. — Он сел на край ее кровати. — Я согласен. Совсем неплохая идея.
Его рука ласково обхватила ее руку. И ей сразу стало хорошо, тепло, уютно, безопасно. Она видела его склонившуюся тень; подобно темным крыльям сокола, она распростерла над ней свою защиту.
Сокол. Она попыталась еще на мгновение отогнать сон и пробормотала:
— Альенора и Генрих. Нам надо забрать твоих соколов…
Первые лучи восходящего солнца проникли сквозь узкие окна, расцветив яркими полосами света серое одеяло на кровати.
Кадар передвинулся немного в сторону, чтобы спиной закрыть от золотистого луча лицо спящей Селин. Девочка спала так глубоко, так доверчиво, ее рука, держащая его руку, даже во сне отказывалась отпускать его.
Столько огня и решительности. Он никогда и не мечтал, что кто-нибудь станет о нем настолько беспокоиться, что не побоится войти за ним в эту тьму и вывести его к свету. И сейчас он испытывал смущение и неловкость и — что уж совсем необычно для него — восхищенное изумление.
А еще странное, незнакомое чувство милосердия.
— Селин сказала, что мой способ избежать нам всем меча Кемала лишен достоинства, — сообщил Кадар, когда Вэр открыл дверь на его стук. — Похоже, что нам придется придумать новый план действий. — Его взгляд проследовал за спину Вэра к Tea, поспешно натягивающей на себя одеяло. — Доброе утор, Tea. Вы выглядите вполне… отдохнувшей.
Ее щеки вспыхнули румянцем.
— Где Селин?
— Еще спит. Она провела тревожную ночь. — Он вошел в комнату. — Надень на себя что-нибудь, Вэр. Мы должны с тобой поговорить, и ясно, Tea будет неловко от твоей наготы.
Вэр, подобрав с пола свою одежду, быстро натянул ее на себя.
— Так какой план?
Кадар опустился в кресло, вытянув ноги.
— Я надеялся, что у тебя появились какие-нибудь идеи. В конце концов, ведь ты же у нас воин. Решать следует быстро. Синан скоро потеряет терпение, раз я решил не развлекать его больше. Он совершенно непредсказуем, когда не получает того, что хочет.
— Сколько у нас времени?
— Возможно, мне удастся сдерживать его еще несколько дней.
— Сможешь ли ты продержаться столько времени, сколько понадобится мне, чтобы привести Абдула и мой отряд с границы?
Кадар склонил
— Три дня туда, три дня обратно. Это возможно.
— Не говори мне о возможностях. Мне нужно знать точно.
— Я смогу это сделать. — Его губы чуть скривились в печальной улыбке. — Хотя Селин может и не одобрить мои методы. Ты поедешь сразу же?
— Как стемнеет.
— Нет, — вмешалась Tea. — Мне это не нравится. Как он сможет пробраться мимо Кемала?
— Очень осторожно, — ответил Кадар. — Один всадник пронырнет, если провести отвлекающий маневр. — Он пожал плечами. — Это я беру на себя. Думаю, справлюсь. Солдаты Кемала, должно быть, очень нервничают сейчас. — Он прищелкнул пальцами. — Барабаны смерти. Они уже однажды сослужили нам службу, напугав Кемала и его воинов. Я возьму нескольких людей Синана и…
— Это слишком опасно. — Они ее не слушают, поняла Tea. Она обернула вокруг себя одеяло и встала. — Даже если ты минуешь Кемала, а тамплиеры? Может быть, сейчас вся страна охвачена огнем сражений..
— Если это так, то тем более мы окажемся совершенно беспомощными без моего отряда. — Вэр подошел к умывальнику и плеснул себе воды в лицо. — Это наша единственная надежда.
— Но ты слишком слаб. Еще два дня назад ты лежал почти мертвый.
Он улыбнулся.
— Разве я не доказал тебе свою силу?
— Прекрати распускать хвост, как павлин, и послушай меня. Такая скачка погубит тебя.
— У меня повреждена голова, а не тело. Я по-прежнему вынослив. — Он подошел к ней. — Не спорь и подумай. Я воин. Я могу сделать это. Мои люди слушаются только моих приказов, и только я поведу их на битву, и ты это знаешь.
Ей нечего было возразить.
— Я не хочу… — Она замолчала, а затем запальчиво произнесла: — Ты ко мне вернешься. И на этот раз уж, пожалуйста, не с разбитой своей глупой головой и не с мечом в животе. Ты меня слышишь?
— Конечно. — Он нежно провел по ее щеке согнутыми пальцами. — Ты знал более ласковые слова при прощании, Кадар?
— Все самые нежные слова я скажу тебе, только когда вернешься живой и невредимый. — Она заговорила спокойнее: — И это в последний раз я остаюсь в стороне. В следующий раз, когда ты пойдешь на битву, я буду рядом.
— Когда мы доберемся до Шотландии, — пообещал он, едва прикасаясь губами к ее щеке. — Тогда я буду сидеть дома и вышивать, а ты — сражаться на войне. Вот видишь, на этот раз я шучу, а ты даже не улыбнулась.
— Это не смешно. — Она с возмущением заметила выражение его лица, горевшее нетерпеливым ожиданием. — Тебе это нравится! Ты сам хочешь идти туда!
— Что я могу сказать? Я то, что я есть. Я устал от своей беспомощности и рад, что могу что-то сделать, что может помочь нам всем. — Он повернулся. — Идем, Кадар, надо позаботиться, чтобы моя лошадь хорошо отдохнула перед таким путешествием.
— Ты сможешь поменять лошадей, когда доедешь до лагеря. — Кадар бросил на Tea осторожный взгляд и вышел вслед за Вэром.