В следующей жизни
Шрифт:
Алина натягивает на себя теплый джемпер, штаны от лыжного костюма, угги, черный пуховик, черную шапку, выходит из дома, садится в машину и едет на встречу с реальностью. В багажнике ее машины лежит траурный венок с надписью: «Единственному».
Город на Волге. Кладбище.
На берегу моря стоит кабинка лифта. Выглядит она сиротливо и неуместно в этом пейзаже. Борис резво сбегает по ступеням крыльца и направляется прямо к лифту. Его ноги, обутые в черные туфли, утопают в песке. Он оборачивается и жестом показывает, чтобы Алеша и Люба следовали за ним.
Кабинка лифта совсем обычная, как в каком-нибудь отеле: пластик
Борис первым ступил на занесенную снегом аллею, окруженную памятниками, крестами и оградками.
– Хорошо, хоть снег немного убрали, можно нормально ходить. – Сказал он. Алеша и Люба тоже выбрались из лифта. – Помните, что для живых людей мы призраки. Они не могут нас ни видеть, ни слышать. Вы можете с ними разговаривать, даже касаться их, если захотите, но они ничего не почувствуют. Правда, среди живых людей иногда встречаются экстрасенсы. Вот они могут что-то заподозрить. Но это не страшно. И все же, я рекомендовал бы вам быть осторожными и держаться в сторонке.
– Там будут мои сыновья и моя внучка, я бы хотела к ним подойти, посмотреть на них. Столько лет не видела! – возразила Люба.
– Как вам будет угодно, но, пожалуйста, без крайних проявлений эмоций.
– Постараюсь. – Люба улыбнулась.
Все трое медленно пошли по аллее. Алеша молчал. В последний раз он был на похоронах несколько лет назад, в день, когда провожали в последний путь бабу Любу. Он никак не мог предположить, что в следующий раз он попадет сюда на собственные похороны. Он не мог этого осознать. Происходящее было выше его понимания.
– Почему я не мерзну? – спросил он, наконец, растерянно, – мороз, я в одном костюмчике, а мне совсем не холодно.
– Вы больше не состоите из плоти и крови. – Ответил Борис. – Вам может быть тепло или холодно в нашем мире, а в этом – нет.
– А из чего я состою?
– Из совсем других материй. Земной науке они не известны.
– Понятно, – буркнул Алеша, хотя ему было совершенно ничего не понятно.
– Нам туда! – сказал Борис и свернул вправо от главной аллеи.
Там посреди белого снега чернела могила. В холм мерзлой земли были воткнуты две лопаты.
– Это здесь меня закопают? – спросил Алеша. Борис утвердительно кивнул. Алеша заглянул в могилу.
– За что? За что мне этот кошмар? Что я такого сделал?
Бабушка молча обняла своего внука.
– Собственно, абсолютно все проходят через этот кошмар. Ничего особенного. А вам еще повезло, у некоторых и могил-то нет. – Борис усмехнулся.
– Как можно быть таким циником? – Закричал Алеша. Ему нестерпимо захотелось ударить этого бесчувственного человека. Дать кулаком в глаз. Испортить его распрекрасную физиономию. Сдержался. Бабушка, будто это почувствовала и крепче сжала Алешу в объятьях. По его щекам ползли слезы.
Вскоре в начале аллеи показалась похоронная процессия. Четверо мужчин: отец и трое друзей Алеши несли гроб. За гробом шло человек тридцать. Не густо, подумал Алеша. Сколько у него было знакомых? Несколько десятков, а то и сотен, а на похороны, значит, пришла лишь горстка людей. Алешу захлестнуло чувством обиды. Сердце сжалось от злости.
Мать, сестра. Обе плачут. Бабушка и дедушка по материнской линии. Дядюшка с тетушкой. Двоюродные братья и сестры, племянники и племянницы. Коллеги. Друзья. Машка, девушка, с которой он встречался последние несколько месяцев. Она хорошая, жалко ее – заботилась о нем, в больницу к нему каждый день бегала, все надеялась, что он выживет. Да он и сам надеялся. Черт! У него же столько баб было! Где они все? Он умер, а им все равно? А говорили: люблю – не могу! Страдали, когда он от них уходил, бегали за ним! А сейчас все, не нужен никому? Сучки! Лицемерки! Никому нельзя верить!
Гроб поставили на табуретки рядом с могилой.
– Теперь можно попрощаться с покойным! – объявила Алешина тетка со стороны матери – она всегда занималась организацией семейных торжеств. Она первая подошла к гробу, наклонилась, поцеловала Алешино тело в лоб и громко произнесла, – спи спокойно, Алешенька! Ты был хорошим мальчиком, добрым, отзывчивым. Мы будем помнить о тебе всегда!
– Можно я тоже подойду посмотрю на себя мертвого? – спросил Алеша у Бориса. Тот кивнул. Алеша двинулся к гробу. Он шел среди близких ему людей, а они не видели его, не знали, что он рядом. Алеша заглянул в гроб. Там лежало его мертвое тело. Он себя не узнал. Это совсем не то, что смотреть на себя в зеркало. Там можно улыбнуться, как хочешь, гордо задрать подбородок, хитро прищуриться. Лицо человека в гробу было неподвижным. Оно застыло в гримасе боли. Было оно худым, имело зеленоватый оттенок. Этот человек, лежащий в гробу, был старше Алеши лет на пятнадцать.
Алеше было невыносимо даже смотреть на себя мертвого, но он все же нашел в себе силы поцеловать собственный труп в лоб. Он должен был попрощаться с собой прежним. Алеша не успел отойти от гроба, как прямо сквозь него прошла его мать. Алеша застыл от ужаса. Надо привыкать, теперь у него нет тела в земном понимании. Нет, оно есть, вот оно лежит мертвое перед ним, но через несколько минут оно будет погребено под двумя метрами земли. Мать обняла мертвого Алешу и разразилась рыданиями.
– Мама, я рядом! Я здесь! Я умер, но я жив! – кричит ей Алеша, но она его не слышит. – Мама! Мама!
Это невозможно вынести. Алеша бежит куда-то в сторону между оградками чужих могил, валится в снег и плачет. Он возвращается через несколько минут. Будто бы уже спокойный. Он видит, как бабушка переходит от одного родственника к другому, что-то им говорит, гладит их по голове, плачет. Еще он заметил трех новых персонажей, которые появились на кладбище, пока он лил слезы, лежа в снегу.
Одна из них та самая Алина, путешественница, которой он так люто завидовал. Выглядит она неважно – лицо совсем без косметики, опухшее. Неужели плакала по нему? Почему? Они ведь расстались много лет назад. Он ее бросил. Сбежал без объяснения причин. А она на похороны пришла. Всегда была ненормальной. Двое других были явно из того мира, к которому принадлежал сейчас Алеша, то есть из потустороннего. Один высокий худой мужчина лет сорока пяти с желчным выражением лица. Другой, наоборот, пухлый коротышка с добродушным лицом и румянцем во все щеки. Оба они бродили между участниками похорон и что-то записывали в блокноты.
Алеша подошел к Борису.
– Кто эти люди?
– Эти господа? – Борис усмехнулся, – боюсь, именно от этих господ во многом зависит ваша дальнейшая судьба. – Алеша вопросительно посмотрел на Бориса. – Дело в том, что тощий – это помощник прокурора, а толстяк – помощник адвоката.
– А что они здесь делают?
– Они здесь на работе. Записывают разговоры ваших близких, фиксируют их реакцию на вашу смерть: кто плачет, кто не плачет, кто искренне скорбит, кто просто делает вид.