В смысле, Белоснежка?!
Шрифт:
Я вздрогнула и поёжилась.
– Кошмар какой! Бедная девочка…
Фея вытащила какую-то рыжую пластинку, засунула щёку. Пожевала меланхолично. Запахло табаком.
– Д-да… Ну, переживала она бы недолго – в омут и дело с концом. Безответная была, не целеустремлённая. Стихи да романы на уме одни. В собственном доме не могла мачехе по рукам надавать! Отец – хозяин поместья, а дочь – от зари до зари пашет и даже не возмущается. Вот что это?
– Доброта?
– Бесхребетность.
Мы помолчали. Я вспомнила, как начала читать Анечке книжку и закрыла, задумавшись о доброте и безволии.
– Но принц её всё же встретил и влюбился?
Карабоса скривила узкие губы.
– Говорю ж: я была молодой и глупой. Хотела всё изменить в этой жизни. Защитить угнетённых, помочь слабым… Думала, что, раз уж я фея, то имею право творить какие-то чудеса, но… Нет, нет.
– Но разве плохо, что Золушка…
Старуха бросила на меня быстрый взгляд, насупилась. И у меня не хватило смелости расспрашивать дальше. Да и…
– Хорошо, а что со мной? Как мне попасть обратно?
– Не знаю, – честно призналась она. – У тебя сильная связь с дочкой, я вижу светлую верёвочку, которая тянется в Первомир. Но есть ещё одна связь: герой и злодей. Это условные названия, но… Баланс добра и зла, понимаешь?
Она чихнула, вытащила из кармана фартука громадный платок, развернула его, прочистила нос. Я ждала. С нетерпением, надеждой, досадой.
– Ты связана с Белоснежкой, милочка. Накрепко связана. И никуда не можешь деваться, пока одна из вас не разрушит эту связь. Либо ты победишь её, либо она – тебя.
– А разве… судьба… Разве Белоснежка не должна меня победить? Разве может быть иначе?
– Не может, – кивнула Карабос, поднимаясь. Разгладила юбку, направилась к двери. – Но ты попробуй… Я же изменила судьбу Золушки. Ни к чему хорошему это не привело, но… Ты можешь попытаться. Умный и смелый всегда может бросить вызов судьбе.
И, уже шагнув за порог, обернулась и тускло взглянула на меня:
– Ты не сможешь выбраться отсюда, пока не завершишь эту историю. Так или иначе. Истории всегда должны быть написаны до конца.
– Спасибо, – выдавила я, чувствуя, как похолодели мои губы.
Фея снова вздохнула. Тяжело, хрипло.
– Я постараюсь узнать способ, как отсюда можно уйти. Но не обещаю.
Глава 15. Послушная девочка бросает вызов
Я велела Чернавке подать завтрак, а затем закрыла двери на замок. Мне хотелось побыть одной и, прежде чем встречаться с подданными, ещё раз всё взвесить и обо всём подумать.
Итак, начнём с … Кота. «Со скота», – злобненько подумала я и так же захихикала. Я – Злая королева, а не сестрица Алёнушка, я не буду страдать и убиваться по неверному… животному. Вот ещё! Но и злиться, ехидничать, тоже неправильно. В конце концов, это Бертран спасал меня от Анри, рискнув даже обнажить шпагу против своего короля, за что едва не поплатился жизнью. Кот вытащил меня из темничной башни, избавил от торговки пряниками… И вообще заботился обо мне как… как брат. А в любви он мне, между прочим, не клялся. Так что, Майя, ты должна быть справедливой. Ну, решил Кот погулять, да и фиг с ним. Да, Бертран предложил мне стать его невестой, но я, во-первых, согласия не давала, а во-вторых…
Одним словом, вопрос закрыт. Надо будет подумать, как наградить его за помощь. Остальное – не моё дело. Всё равно, я возвращаюсь в мой мир, а он – остаётся.
Насчёт возвращаюсь в мой мир…
Итак, у меня два пути: через зеркало, то, о чём говорила Илиана, и метод феи Карабос: закончить сказку.
Задумчиво отхлебнув чай, я встала и подошла к окну. На улице стояла оттепель, всё таяло, и было слышно, как в саду суматошно беснуются воробьи.
Через зеркало страшно. У меня нет причин доверять королеве-магине. Попасть навечно в Зазеркалье – так себе перспектива. А вот закончить сказку…
Мне приходилось слышать, что мать ради своего ребёнка готова на всё: украсть, убить… И якобы это оправдывается великой материнской любовью. Но представьте, что, например, вы в блокадном городе. В соседней квартире тоже ребёнок, такой же дистрофик, как и ваш. Украдёте ли вы его хлеб ради своего? Зная, что тот, другой, непременно умрёт от голода?
Это страшные вопросы, и, конечно, вряд ли человек может заранее знать, как будет действовать в исключительных ситуациях, и всё же…
Я не то, чтобы верю в проклятье, карму, первородный грех и воздаяние судьбы… Но нет, верю. Верю, что злом невозможно построить добро. И если ради счастья или даже жизни своего сына, дочки вы растоптали другого человека, то счастья у вашего не получится. Любая подлость, так или иначе, получит возмездие, я в этом убеждена. Да, возможно, я –наивная идеалистка.
Но я не могу убить Белоснежку. Просто не могу.
До сих пор сказочная судьба оказывалась сильнее меня. Я вышла замуж за короля, осталась вдовой, обратилась к Зеркалу – всё то, что должна была сделать Злая королева. Даже с Белоснежкой мы стали врагами, хотя по началу казалось, мы сможем этого избежать. Судьба словно подталкивала меня в нужном направлении, не давая выбора. И вот теперь Сказка хочет, чтобы я попыталась убить ребёнка и погибла сама? Что у нас там… Охотник отводит Белоснежку в лес, но, сжалившись над девочкой, вместо её сердца приносит Злой королеве сердце какого-то животного?
Я прислонилась лбом к стеклу. От моего дыхания оно запотело.
Но я не стану приказывать отвести Белоснежку в лес! И тем более – ужас какой! – вырывать из её груди сердце. И как Сказка намерена принудить меня сделать такую мерзость? У каждой истории должен быть конец. Это верно. Но почему он должен быть именно таким жестоким, как у братьев Гримм? Может, стоит просто придумать другой?
Например, Злая королева и Белоснежка подружились. И мачеха научила падчерицу печь блинчики, строить снежные крепости, подбирать украшения к платью... Они вместе читали у камина книги, а когда Белоснежка влюбилась в королевича, то прибежала со своей девичьей тайной прежде всего именно к Злой королеве. Женщина присмотрелась к жениху со всей мудростью своего жизненного опыта. Зорко, как может только мать. Поняла, что королевич любит принцессу по-настоящему, и устроила прекрасную свадьбу… А потом исчезла.