В споре со временем
Шрифт:
Ещё мой муж - наш домашний врач, как мы все его полушутя-полусерьёзно называем. Пишу как-то Зубовым: "По предписанию Сани (наш всеми признанный домашний врач!) мы обе (я и тётя Нина) для поднятия сил пьём левзею экстракт какой-то травы".
От головных болей муж одно время лечил меня модным "стимулином", капая его мне по каплям на темя.
Чтобы быть ещё более уверенным в себе, весной 1960 года Александр Исаевич купил "Справочник практического врача".
И здесь, как во многом, как во всём, у Солженицына - желание независимости!
И во всех прочих случаях Александр Исаевич предпочитает ни от кого не зависеть! Ну, а как быть, если жена не всегда соглашается ограничивать себя в покупках? Девиз "Надо не много зарабатывать, а мало тратить", прямо скажем, ей не всегда бывает по душе... Приходится иногда сдаваться. "Наташа "развратила" меня в том смысле, что притупила мою бдительность к копейкам и даже рублям",- жалуется муж Зубовым.
А уж когда жена решила отметить свой дополнительный заработок от чтения лекций в медицинском институте покупкой большого ковра, то Александр приуныл и объявил, что приобретение вещей - "это бесконечный и ненасыщающий процесс, он приводит только к подавлению духа".
Впрочем, всё это не так уж важно... Мы живём с мужем душа в душу. Поздравляя Зубовых с очередной годовщиной их брака, Александр писал в 1960 году, что только старея, мы начинаем понимать этот новый вкус выдержанного брачного напитка - "не беззаботного шампанского юности, а вызренного янтарного напитка, сока тёплого сердца и ясного разума".
Есть тут, правда, немножко и рисовки. Ведь мы ещё вовсе не чувствуем себя пожилыми, особенно когда садимся на свои велики или становимся на лыжи...
* * *
Надо было пополнить пробелы в знании мировой литературы. Александр Исаевич раздобыл "Литературную энциклопедию". Том за томом очень внимательно читал биографии писателей, разбор их произведений. Всё самое главное, что относилось к данному писателю, записывалось на отдельном, чаще всего тетрадном листе, который потом помещался в специальную папку.
Ещё в ссылке Александр завёл музыкальную (в общей тетради) и литературную (в тетрадных папках) коллекции. Записи на отдельных листах, посвящённые тому или другому писателю, складывались им в алфавитном порядке в папки "Русская литература", "Советская литература", "Западная литература". Теперь эти папки стали всё более распухать. Работа оказалась чрезвычайно трудоёмкой. Но ещё больше времени понадобилось бы для прочтения всех тех произведений, о которых Александр Исаевич всё же смог составить хотя бы общее представление.
Александр Исаевич стремился читать лишь то, что считалось литературными образцами.
Переехав в Рязань, муж дал оценку всем книгам моей, тогда весьма скромной, библиотеки. В результате был составлен план "Исчерпания библиотеки".
В 1-ю очередь "Исчерпания"
Во 2-ю - "Анна Каренина" (перечитывалась!), Паустовский, "Идиот" Достоевского.
В 3-ю - "Толстой в воспоминаниях современников", Монтескьё, Вольтер, Свифт, Руссо и пр.
При чтении отдельных рассказов и особенно стихов Александр Исаевич любил ставить им оценки, начиная от точки. Потом шёл плюс и, наконец, восклицательные знаки вплоть до трёх, которых, например, удостоилось стихотворение "Silentium" Тютчева.
Читая иностранную литературу, Александр Исаевич очень сожалел, что не мог оценить в полной мере того, что было для него так важно - язык писателя! Недаром тот единственный писатель, которому он как-то позавидовал и сказал мне об этом, был русский. Это был Владимир Набоков, оторванный от родины. Солженицын говорил, что ему нравятся его находчивость в метафорах, виртуозность в обращении с языком.
С момента переселения Александра в Рязань на покупку мною книг был наложен запрет. Чтобы покупать книгу, совершенно недостаточно, чтобы она нравилась или чтобы просто хотелось её прочесть. Зачем?.. Такую книгу можно взять в библиотеке. И муж действительно записывается и в городскую, и в областную библиотеки, и в библиотеку Дома офицеров.
Дома же надо иметь то, что необходимо, то, что может понадобиться и сегодня, и завтра, и через месяц, и через пару лет... Прежде всего, следовательно, нужно пополнить собрания классиков! И мы или купили сразу, или подписались на целый ряд изданий. Среди них были собрания сочинений Чехова, Куприна, Паустовского, Пришвина, Анатоля Франса, (Впрочем, во Франсе Александр Исаевич быстро разочаровался.)
Мой муж читал каждую книгу долго. Львиная доля его свободного времени отдавалась творчеству, а кроме того, он считал совершенно необходимым регулярно, в идеале каждодневно, заниматься Далем. Он говорил, что ему нужно создать в себе внутреннюю атмосферу русского языка, проникнуться его духом.
Мне кажется, что в стремлении Александра Исаевича к точности слова много от математика. Математичность, может быть, даже педантичность неотделимые компоненты его творчества!
Он помечал на полях "новые слова" и поговорки и не позволял себе превышать некоего установленного им лимита на страницу.
Даже в подборе имён и фамилий был полный порядок, никакого хаоса. Всё очень продуманно и организованно, всё фиксировалось, чтобы имена не повторялись слишком часто.
Много фамилий приносила ему я из института. Некоторые брались мужем на заметку, а позже иногда выплывали в его произведениях. Так случилось, например, с фамилией "Шкуропа-тенко", которую получил один из зэков в "Иване Денисовиче". Несколько лет спустя я узнала, какое волнение это невольно вызвало в семье моего бывшего студента, дед которого в своё время тоже пострадал.