В старой Африке
Шрифт:
— Не потихоньку, а незаконно?
— Конечно. Словом, он выписал себе лишних рабочих вроде для плантации и поселил их в лесу и гоняет в лес за каучуком. Выгодное дело.
— Еще бы. Рабочих оплачивает концессия?
— Да.
— Ну, такой жулик далеко пойдет. Да и вы за поставку людей получаете?
— Хе-хе-хе, господин ван Эгмонд… — Сержант поежился и промямлил — Однако не все деньги идут в его карман. Зарабатывает он много, но приходится делиться. Не забывать.
Он сделал выразительный
— Пусть почаще смотрится в зеркало и помнит. Хе-хе-хе, господин ван Эгмонд.
Гай издали увидел щегольскую машину и шофера в белоснежной форме. Слуга-телохранитель выпрыгнул первым и, сняв фуражку, открыл дверцу. Медленно вылез дородный мужчина в безукоризненно сшитом костюме и модной шляпе. Издали блеснули большие синие очки на круглом лице. Мсье Чонга через плечо бросил прислуге несколько слов и медленно взошел по ступеням крыльца. Когда Гай подходил к дому, его широкая спина как раз скрывалась за стеклянной дверью.
Мсье Чонга принял Гая на веранде, выходящей в сад. Подали виски. Гай коротко изложил дело и сослался на документы, которые сдал сержанту. Чонга небрежно перекинул ногу на ногу, показывая тонкий шелковый носок.
— Да как вам сказать, мсье… Я не особенно горячо приветствую вашу превосходную идею совершить исключительное путешествие через мои совершенно частные — я подчеркиваю: совершенно частные! — владения. Я вас приветствую без всякого огромного энтузиазма, мсье!
— Да, но губернатор…
— Несколько миллионов раз прошу прощения! Я бесконечно уважаю его превосходительство господина губернатора — бесконечно и бесповоротно, мой высокочтимый мсье, вы это прекраснейшим образом сами слышите! — однако я покорнейше прошу всесторонне уважать и мои законнейшие права самым энергичнейшим образом!
Мсье Чонга говорил по-французски очень бегло и витиевато. Не говорил, а изъяснялся, явно любуясь своим красноречием. Слова громоздились одно на другое и теряли в конце концов смысл. Гай потер лоб. Неужели из-за этого Наполеона выступление задержится?
— Все документы у меня в порядке. Остается пройти вглубь леса. Дальше я пойду по карте, уже согласовано.
Мсье Чонга откинулся на спинку стула и величественно захохотал.
— Вы изволили, к моему восхищению, вымолвить прелестнейшее слово — «согласовано». Согласовано — о, да! О, да!! Я поддерживаю всемерно и почтительнейше всякую категорическую согласованность. Но, — он поднял вверх жирный палец, — все согласовано не со мной!
Он залпом выпил виски, нагло подмигнул и захохотал.
— Ну, как, договорились? — вдруг донесся из-за кустов голос сержанта. — Господин ван Эгмонд, через полчаса я жду вас к себе. Мы поедем взглянуть на лесные работы. Вы же просили. Кончайте скорее.
При звуках этого голоса мсье Чонга вздрогнул.
— А? Что хочет господин Эверарт? Я согласен! Скажите ему, крикните скорее — ведь я же совершенно согласен! Власти желают, и я поддерживаю обеими руками!
Гай подал написанный им под диктовку сержанта пропуск, и мсье Наполеон, отставив мизинец с двумя золотыми перстнями, торопливо подмахнул свою фамилию.
— Только вот здесь, покорнейше прошу соблаговолить, вставить название моей деревни — Чонгавиль.
Гай засмеялся.
— Не извольте смеяться, высокочтимый мсье: на месте нашего славного города и столицы Леопольдвиля когда-то была рыбачья деревушка Киншаса, поменьше моей. Стэнли и Чонга начинают с маленького, Стэнли и Чонга заканчивают великим! Время сделает свое!
Он опять сиял от гордости и самодовольства. И Гай решил поговорить с ним начистоту. Почему бы нет? Он не глуп, это ясно. Он поймет!
— Мсье Чонга, я иностранец, чужой человек в Конго.
Я — турист. Репортер. Все ваши дела меня не касаются. Но я очень интересуюсь людьми.
— Вы изволите писать портреты?
— Да. Но портреты плохо удаются, если художник не понимает человека, с которым имеет дело.
— Вы пожелали написать мой портрет?
— Ваш портрет будет написан на обратном пути из Итурийского леса.
— О, миллион раз благодарю вас, высокоуважаемый мсье художник! Я готов, абсолютно и бесповоротно, я готов! К вашим услугам, уважаемый мсье! — А пока мне хотелось бы познакомиться с вами как с человеком: я кое-что слышал о вас и вижу, что ваша деятельность уже делает вас человеком в общественном смысле.
— И будет мощно толкать меня далеко вперед и еще гораздо дальше — меня прекрасно знают в Стэнливиле, мсье художник!
— Я это слышал. И хочу задать в этой связи несколько вопросов. Вы знаете, как доставляются проклятые обрубки из концессии в порт?
— О, да. Я отвечаю за это: я связан контрактом.
— И вы видели своими глазами условия труда на шоссе?
— Да. Но я не понимаю, мсье, не понимаю, что вы хотите от меня.
— Я скажу яснее: как вы, негр, можете допустить такое обращение со своими единокровными братьями?
Мсье Чонга качнулся назад, одно мгновение изумленно смотрел на Гая, потом вдруг сообразил что-то и захохотал.
— Вы ложно информированы: мои единокровные братья не работают на шоссе! Я бы, конечно, не допустил этого! Кто-то оклеветал меня, поверьте! — Нет, вы не поняли, мсье Чонга: я хотел сказать, что негры — ваши собратья и вы знаете условия их работы и не только молчите, но и сами помогаете поддерживать этот дьявольский режим!
Опять мсье Чонга откинулся назад и уставился на Гая в крайнем удивлении. Он ответил не сразу.