В Стране Дремучих Трав (изд. 1962)
Шрифт:
— Вы говорите обо мне! Я уходил в библиотеку. Ключ сдал вам. Только что вернулся, а ключ в двери торчит. Кому вы давали ключ? Кто вам его не вернул?
— Ах, значит, это были не вы?.. «Герцогиня подняла свои дивные голубые очи: „Виконт! В звуках ваших роковых слов…“
— Так вы не знаете, кто был в моем номере?
— Простите!.. Вспомнила! Такой почтенный человек приходил к вам… Вот я и дала ему ключ. Что ж, в коридоре ему ждать? Вежливый такой! Ничего плохого от таких не бывает.
Я махнул рукой, вернулся в номер и тут только заметил записку на столе:
«Мой
Знаете ли Вы, с какой радостью я шел, почти бежал к Вам! Какой светлый праздник был у меня на душе!
И еще: я хотел прибавить листок-другой к моему конспекту. Но барышня, которая дежурит в гостинице, показалась мне весьма рассеянной особой, и я не решился оставить ей свои листки. В номере Вашем на столе увидел свою рукопись, стал подкладывать новые листки и тут прочел Ваши заметки на полях. На один миг пришел в отчаяние. Но опомнился. В конспекте моем нет ошибок! Немало тайн разгадал я и немало открытий сделал в Стране Дремучих Трав. Но из них я выбрал те, что дороже и ближе моему сердцу и важнее всего для науки.
Ах, молодой человек! Вы, Ваше поколение, — знаете ли Вы, какое трудное, какое невыносимое было время тогда, когда я был молодым? Каким одиноким я чувствовал себя!
А потом Страна Дремучих Трав на долгие годы…
Жить мне осталось недолго. Я старик.
Сейчас мне очень тяжело. Я хочу остаться один. Немного побуду один. Одиночество вернет мне душевное равновесие. Так что мы не скоро увидимся. Да и Вам уезжать пора… Прощайте!
А я ведь Вас полюбил.
Я пошел, почти побежал к Думчеву. Но лаборатория была пуста. Печка догорала. Около печки валялся обгорелый листок. Это, по-видимому, все, что осталось от конспектов Думчева. Полина Александровна была внизу, в своей комнате.
— Сергей Сергеевич взял зонтик и куда-то поспешно ушел. Я думала, что он снова пошел к вам. Ведь в первый раз он вас не застал. Где же он? Такой туман! Дождь!
Встреча в тумане
В эту ночь на море пал туман. Какая темень! Сыро, зябко, холодно. В седой, густой сетке дождя потерялась дорога к поселку научных работников.
Почему я устремился сюда в поисках Думчева? Сам не знаю! Может, потому, что этим путем я с Думчевым возвращался в город.
Думчев хочет остаться один? Пусть! Но старый человек, не знающий ни новых улиц этого города, ни дорог к городу, — один в тумане, под дождем…,
В беспокойстве, в отчаянии, мучась, что я так небрежно отнесся к рукописи Думчева, но все же в надежде, в последней надежде, что он где-то здесь, рядом, на этой же дороге, я спешу, ищу, зову:
— Думчев! Думчев!..
Мой плащ и костюм промокли, струйки воды текли за воротник.
Но я все шел и звал:
— Думчев! Думчев!
— Эй! Кто кричит?
Телега в тумане чуть не наехала на меня. В телеге — два человека. Я расспросил и узнал: это был Коля Сенцов, учащийся сельскохозяйственного техникума, и санитар из
Спрашиваю:
— Не видели вы на этой дороге старого человека? И вот что рассказал мне Коля:
— Часа два назад в этом тумане я чуть не наехал на человека, вот как на вас сейчас. Стрелка — моя лошадь — сразу остановилась. Человек посторонился. Я посветил электрическим фонариком и вижу: старый, невысокого роста, под большим зонтиком. Похож на нашего преподавателя химии. Только тот в очках. Я ему говорю:
«Гражданин, садитесь! Подвезу!»
Он сел. Поехали шагом. Совсем недалеко отъехали, и гражданин этот хочет слезть с телеги. Я ему помог.
«Спасибо, — говорит, — молодой человек, я уже приехал».
«Куда, — думаю, — он приехал? Жилья здесь не видно, дождь». Гражданин этот свернул куда-то в сторону, потом обратно возвращается на дорогу, идет-бредет… Я поехал рядом с ним, но он меня не замечает. Громко сам с собою говорит. Потом с дороги куда-то уходит. И опять на дорогу возвращается.
Думаю: «Как все это понять? Что он ищет в этакую темень и в такой дождь?»
Я снова ему:
«Гражданин, я могу еще подвезти вас!»
Сел, поехали вместе.
«Через час в поселке будем, — говорю. — Обогреетесь».
«Мне не туда. Я скоро слезу. Беседку поищу».
«Какую такую беседку в дождь он ищет?» — подумал я, хотел засмеяться, но вспомнил.
«Так вы ту беседку ищете, что за рощей?.. Она же развалилась совсем. Никто туда и днем не ходит. А сейчас дождь, ночь».
А он все в туман всматривается. Тут я понял: больного человека везу. Может быть, профессора какого-то? Хорошенько укрыл ему плечи брезентом. Поехали. Профессор долго молчал, потом заговорил сам с собой. Про каких-то удивительных животных из какой-то небывалой страны. И опять замолчал.
Дождь сильнее. Я спрыгнул с воза, на ноги его положил мешок с сеном, поправил брезент у него на плечах.
«Спасибо, молодой человек! Ваши родители хорошо воспитали вас».
Я говорю:
«Нет у меня родителей. Они умерли, когда я совсем маленький был».
«Но кто же воспитал вас?»
Объясняю:
«Рос в детдоме. Потом ремесленное училище, а теперь я в техникуме. В общем, комсомол воспитал».
А он спрашивает:
«Кто, кто? Как вы сказали? Не понимаю…»
«Ну, — думаю, — надо скорей ехать. Ведь он совсем больной».
Спрыгнул с телеги. Чересседельник подтянул, подпругу и супонь проверил. Вернулся к телеге, а гражданина моего и нету!
Тут я себе приказ даю: «Голову себе, Колька, сверни, но больного отыщи и в больницу доставь».
Повернул я Стрелку назад в город, погнал прямо к больнице. Посадил на телегу санитара — и обратно… Вот этого профессора мы и ищем. Кругом обшарили. Надо в роще поискать.. — заключил свой рассказ Коля Сенцов.
Туман как будто рассеялся, но дождь то прекращался, то вновь лил.
Я оставил Колю с санитаром на проселочной дороге и велел им ждать. А сам побежал с фонарем по аллее. Да, здесь где-то беседка. В ней мы одевались. Ждали вечера…
Аллея! Как она в темноте бесконечно длинна!