В стране минувшего
Шрифт:
Взволновавшись больше, чем он сам в том себе признавался, Леон Беран сел около нее, положив рядом с ней свой карабин.
В глазах молодой девушки, следившей за каждым его движением, он прочел оттенок презрения.
— Она недовольна мной, — сказал он себе, — конечно, за то, что за ее услугу, за возвращение мне оружия, я так плохо отплатил ей неожиданным проявлением полного равнодушия.
Эта мысль была ему очень неприятна.
— Но, черт возьми, ведь не могу же я объяснить ей, почему я уклонился от встреч, — раздраженно подумал он.
Однако
— В конце концов во многих отношениях это сущий ребенок. Так и будем с ней обращаться.
Он протянул руку молодой девушке, не прерывавшей своего молчания. Она охватила ее своей и сказала:
— Меча думала: Вао сердится…
Леон Беран покачал отрицательно головой и улыбнулся ей. На этот раз в ее глазах и на губах показалась улыбка. Мягким движением она привлекла к своей груди голову молодого человека и покрывала ее своими обычными ласками — одновременно и неловкими, и грациозными.
Через некоторое время она отодвинула от своей груди голову Берана и стала долгим взглядом в него всматриваться, как бы желая прочесть его мысли. Затем она быстро поднялась, разделась, бросилась в воду и позвала туда и его.
Беран последовал за ней. Около часу они вместе плавали и ныряли и, забавляясь, как дети, брызгали друг в друга.
Леон Беран первый вышел на берег. Меча как будто бы стала понимать, что, слишком интимно касаясь его своим телом, она стесняет молодого человека, и потому она еще немного поплавала и вышла только тогда, когда он уже оделся, и сама немедленно одела свою короткую тунику. Затем она сейчас же пригласила молодого человека следовать за ней и, несмотря на ранний еще час, провела его прямо в пещеры.
Но вместо того, чтобы расстаться с ним при входе, как это бывало обыкновенно, она повела его в коридор, прошла с ним через большую общую залу и галерею, доселе ему неизвестную, привела его в грот меньших размеров, где благодаря большому отверстию сверху было достаточно светло.
— Меча спит здесь? — спросил Беран, думая, что она хотела показать ему свою комнату.
Жестом она дала отрицательный ответ.
Приведя его к самому светлому месту, она велела ему сесть, а сама порылась в более темном углублении и вынесла оттуда ряд небольших предметов, которые и разложила перед ним.
— Смотри, Вао, — оказала она.
С большим удивлением Леон Беран начал рассматривать их один за другим.
Здесь были грубейшей работы статуэтки, высеченные или вырезанные из порфира, нефрита, слоновой кости, рога, — статуэтки, в которых художник старался представить человеческую фигуру или голову с воспроизведением черт лица… были здесь цветочные венчики, сделанные довольно тонко, с явным желанием верно передать природу, вырезанные пластинки, то с неправильными линиями, выражающими какой-то декоративный мотив, то с профилями людей или животных.
При тех первобытных орудиях, какими располагал художник, можно было только дивиться полученным результатам, и молодой человек искренне восхищался ими. Полулежа на полу, Меча с улыбкой забавлялась удивлением
— Это все один человек сделал, Меча?
— Много людей, — ответила она.
Коллекция была довольно значительная.
— Это все принадлежит вождю?
— Нет, племени, — объяснила она.
Леон Беран не скрывал своего удивления. Итак, эти первобытные люди имели в своей среде настоящих артистов. И самое любопытное было то, что они сознавали ценность этих изделий, которые составляли как бы особого рода сокровище, коллективную собственность всего племени, свидетельствующую о его благородных вкусах.
— Да, это сокровище, — проговорил Леон Беран. — И какую необъятную ценность представляет оно, если подумать о глубочайшей старине некоторых из этих предметов.
— Я не моту говорить о нем, — решил он, — моим ученым до нашего бегства. Они могли бы оказаться такими варварами, что в состоянии были бы ограбить наших хозяев и лишить их части сокровищ под предлогом собирания необходимых вещественных документов.
Затем, взглянув на Мечу, которая с почтением относилась к его размышлениям, не спуская с него блестящего взора, он подумал:
— Чтобы показать свое ко мне доверие, зная, что это доставит мне удовольствие, этот ребенок, наверное, нарушил какой-нибудь строгий приказ. Ее привязанность ко мне прямо поразительна.
Он погладил ее по волосам. Меча потрясла головой и улыбнулась счастливой улыбкой, показав все свои зубы.
Затем она тщательно переложила все эти произведения искусства на то место, откуда их взяла. И потом через узкий проход, минуя общую залу, она привела Берана к его помещению.
Здесь она повторила свои странные жесты, которые она проделывала уже два раза. Они состояли в том, что Меча поочередно клала свою руку на грудь молодого человека, а затем его руку на свой лоб. На этот раз она проделала церемонию жестов в обратном порядке. Затем она остановилась в каком-то ожидании.
Леон Беран, не понимая значения такого ритуала, оставался неподвижным и только разводил руками. Тогда улыбка снова исчезла с ее губ, и, понурив голову она удалилась, не оглядываясь.
Он думал было окликнуть ее, попросить объяснить ему, в чем тут дело, но в конце концов пожал только плечами и сказал себе:
— Еще одна ребяческая причуда. Настоящий ребенок, только исполинского роста.
Европейцы, по обыкновению, обедали все вместе, а затем оба ученых, утомленные дневной экскурсией, легли спать.
Леон Беран вышел из своего помещения. Он хотел отдать себе отчет, может ли он ощупью, с помощью сделанных им зарубок, отыскать опять путь по той длинной галерее, по которой он думал бежать.
— Трудно предполагать, — размышлял он, — чтобы мы в состоянии были уйти днем. Внутри этих пещер бесконечно много аллей и проходов. Это слишком рискованно: нас могут заметить. Но, с другой стороны, если мы двинемся ночью, нам нельзя будет воспользоваться факелом: это привлекло бы все племя. Необходимо, поэтому, чтобы я поупражнялся в отыскивании дороги в ночной темноте.