В стране троллей. Кто есть кто в норвежском фольклоре

Народные Сказки

На Урале, например, существует множество преданий о Великом Поло­зе и его дочерях Змеёвках. Полоз был хозяином всех богатств в горах и под землёй. Огромный змей иногда принимал вид человека — доброго старичка, а дочери — прекрасных девушек. Полоз мог указать старате­лям, в каком месте искать золото, а мог и «отвести» золотую жилу, если человек был нечестен, жаден и не относился бережно к владениям Горно­го хозяина.

Много удивительных рассказов сохранилось на Урале и про Голубую змейку, и про Медной горы Хозяйку. Змейка оборачивалась девушкой и могла как накликать беду, так и щедро одарить. Хозяйка Медной горы, необыкновенно красивая женщина, одетая в зелёное, как бы малахито­вое, платье, принимала вид ящерки с человеческим лицом (не правда ли, напоминает дракона с побережья Офотена?). Хозяйки подземных сокро­вищ очень справедливы:

сначала они испытывали человека, а потом мог­ли щедро одарить или страшно наказать.

Раз есть в норвежских преданиях чудовища, то всегда на­ходится и герой, способный их одолеть. Существует поверие, при­писывающее саамам дар изгонять всякую нечисть.

Одна деревня очень страдала от змей. И вот как-то раз странствующий саам согласился за плату избавить на­селение от такой напасти, разузнав хорошенько заранее, что в ок­руге не встречали белого змея. Ведь от простых гадов он знал сред­ство, а победить могучего царя змей простому человеку было не под силу. Юноша потребовал собрать со всей деревни одежду, всю её надел на себя, а затем отправился в лес и разложил огром­ный костёр. Потом он достал флейту и начал играть. Вскоре со всех сторон к нему потянулись змеи, они ползли прямо в костёр. От ка­ждого сгоревшего змея поднималась жуткая вонь. Так продолжа­лось довольно долго. Саам, конечно, испугался такого количества гадов, но оставался у костра, продолжая играть на флейте. Внезап­но со стороны горы раздался грохот — это из своей пещеры вылез сам гигантский царь змей. Он сверкал глазами и со страшной ско­ростью несся на отважного человека, желая сразу же проглотить его. Юноша начал прыгать туда и обратно через костёр, не пре­кращая играть на флейте. Линорм следовал за ним и постепенно сгорел. Поднялась ужасная вонь. С линормом было покончено, а саам спасся, хотя получил много ожогов. С тех пор в округе никто не страдал от змей.

Но есть и другая история.

Один юноша, прознав, что в соседнем селении страдают от змей, вызвался помочь. Нашёл в горах полянку, разло­жил там огромный костёр. Но прежде чем зажечь его, ещё раз спро­сил, водятся ли в округе линормы. Юношу заверили, что ни разу не только не видели, но и не слышали об этом. Тогда смельчак зажёг костёр, а сам залез на высокое дерево и стал призывать змей. Пе­ред этим он сказал: «Если первыми появятся большие змеи, тогда всё будет хорошо, если же сперва приползут маленькие, то наста­нет мне конец». И вот появилось несметное количество змей: снача­ла малюсенькие, потом всё больше и больше. Все они попадали в огонь и погибали. Но вот в горе раздался ужасный шум, юноша за­кричал от страха. Огромный змей кинулся на дерево, но достал только до нижних ветвей. Следом за ним появился другой, ещё боль­ше и страшнее. И он попытался достать юношу, но не смог — храб­рец залез на самую верхушку. Тогда появился третий, самый боль­шой и страшный. Он вытянулся во всю свою длину, достал до самой верхушки дерева, схватил юношу и увлёк его за собой в огонь.

С этой поры в округе змеи не появлялись. Но самое уди­вительное, что на той полянке на горе Летьенберг больше не растёт трава, и даже снег не ложится там зимой.

С древних времён сохранилось поверье — если съесть белого змея, или линорма, или дракона, то обретёшь сверхъесте­ственную силу: станешь очень мудрым и сможешь видеть прошлое и настоящее. О неудачных попытках добиться этих даров рассказы­вают множество историй: некий искатель тайных знаний с великими трудностями ловит белого змея с красно-жёлтой полосой вокруг шеи, варит его и собирается съесть. Но тут что-нибудь заставляет выйти его на улицу, а в кухню заходит маленький ребёнок и пробу­ет приготовленное блюдо. Дитя радостно бежит к взрослым и рассказывает, к примеру, что корова скоро родит рыжего телёнка. А по волшебному закону дар получает только первый попробовав­ший змея, так что можно себе представить «радость» неудачливого охотника за мудростью.

Про человека разумного и сведущего в Норвегии до сих пор говорят, что «он белого змея съел».

Давно уже рыцари в сияющих доспехах не собираются на битву с драконом, чтобы освободить прекрасную принцессу, и мудрые линормы не предсказывают судьбу морякам, но тёмными беззвёздными ночами нет-нет да и промелькнёт в воздухе непонят­ный огонёк, пропадёт овца на сетере или найдут в горах странные следы. А то какой-нибудь малыш удивит вдруг всех недетским умом и проницательностью, и задумаются соседи: взаправду ли исчезли со света все белые змеи, драконы и линормы.

К. Крог. Теодор Киттельсен. 1892

Вот вы и познакомились с таинственными существами, населяющими Норвегию, и знакомство началось с самого про­славленного обитателя норвежских гор и лесов — тролля.

Троллей многие считают злыми, уродливыми, глупыми и непре­менно старающимися навредить людям. С этим, конечно, можно поспо­рить — ведь порой и сами люди выглядят не лучше. Да и как бы, например, вы отнеслись к тому, что какой-нибудь замухрышка-человечек явился в ваш лес, где вы и ваше семейство мирно проживаете уже лет этак пять­сот, — а этот негодяй ещё вздумал шуметь и рубить ваши деревья? Но как бы то ни было, тролли мало кому кажутся привлекательными. Впрочем, увидеть их удаётся далеко не каждому, тем более в наши дни.

И здесь на помощь приходят люди, чья творческая сила и своеобразное мировосприятие открывают нам глаза на таинствен­ные и загадочные явления, на которые в обыденной жизни мы почти не обращаем внимания. Именно таким человеком был замечательный норвежский художник Теодор Северин Киттельсен (1857-1914).

Считается, что во многом благодаря Киттельсену и его рисункам норвежцы узнали, как выглядят настоящие тролли. Даже самых, казалось бы, диковинных персонажей художник изобразил с такой убедительностью, что нам не приходится сомневаться: он ви­дел их своими глазами. А однажды он прямо сказал об одном из своих коллег-художников: «И он рисует троллей? Он? Который ни разу в жизни не видел ни одного тролля?»

Киттельсен родился 27 апреля 1857 года в Крагерё — ма­леньком городке, застроенном причудливыми старинными деревян­ными домиками, городке, где, по словам самого художника, «в каждом уголке и закутке пряталась сказка». Теодор был вторым из восьми детей в купеческой семье. В приморском Крагерё каждый местный мальчишка на вопрос, кем он хотел бы стать, уверенно отвечал: «Мо­ряком!» Но только не Теодор: уже с ранних лет он увлёкся рисовани­ем и мечтал сделаться художником или скульптором. Его школьный учитель как-то сказал, что, если б мальчик учился так же хорошо, как рисовал, — из него бы вышел большой человек. Кроме того, Теодор, как и его сверстники, обожал страшные истории, а впоследствии при­знавался, что для них, мальчишек, не было ничего более волнующего и захватывающего, чем наблюдать за непогодой на море. Там, за бу­шующими волнами, в глубине, в чаще водорослей, играл свою песню морской царь — хавман. А какие прекрасные цветы росли в тех кра­ях! Теодор запомнил их на всю жизнь и был уверен, что нигде он не ви­дел цветов красивее, чем в окрестностях родного Крагерё.

Но кроме сказки детства, в жизнь вторгалась и жестокая дей­ствительность. Когда Теодору было одиннадцать лет, отец будущего художника, Юханнес Киттельсен, умер, и семья в скором времени обед­нела. Теодору рано пришлось зарабатывать на жизнь — он пошёл в помощники к часовщику. Уже тогда его рисунки вызывали интерес и вос­хищение земляков. Особенно ему удавались зарисовки из жизни и ка­рикатуры. Среди знакомых семейства Киттельсенов нашлись те, кто убедил Теодора отправиться в Кристианию — как тогда называлась сто­лица Норвегии — и помог ему деньгами на поездку. Там Киттельсен побыл учеником маляра, но работа оказалась слишком тяжёлой и со­всем не такой, как он ожидал, и Теодор уехал домой, решив, что теперь ему не избежать участи быть моряком. Он бродил по берегу, смотрел на пароходы, но больше его взгляд привлекала красота природы род­ных мест, к которой он с детских лет чувствовал особую привязанность.

Уже много лет спустя в книге «Колдовство» Киттельсен пи­сал о том своеобразном отношении к природе, которое сызмаль­ства было свойственно его землякам — норвежцам. По словам ху­дожника, «лес, бескрайний и дикий, оставил в нас свой след». По вечерам, когда заходило солнце и лес словно замирал в тихом без­молвном ожидании, сердце мальчика начинало учащённо биться. Оно просило сказки, которая была одним из немногих утешений и развлечений скудной повседневности. «И лес дарил нам сказку. Она бесшумно подкрадывалась, будто на мягких кошачьих лапах. Всё, что до этого точно окаменело, теперь начинало двигаться».