В стране вещей
Шрифт:
Бип… бип… бип…
Он летел над городами и селами, над океанами и морями, а с далекой родной Земли за ним следили добрые, благожелательные взгля ды, и голоса друзей заглушали шепотки, ползущие из старых чуланов.
У зависти и злобы нет крыльев, и им никогда не подняться до наших спутников.
И это очень хорошо. Зачем портить малышам настроение!
5
Чернильница изучает жизнь
Чернильница случайно попала на кухню. Известно, что у Чернильницы в голове вместо ума — чернила, поэтому она и начала хвастаться.
— Я писательница, — заявила она обитателям кухни. — Я приехала сюда изучать вашу жизнь.
Примус почтительно кашлянул, а Чайник вскипел:
— Нечего нас изучать! Заботились бы о том, чтобы нам лучше жилось. Меня вон больше месяца уже не чистили!
— Не горячись, — успокоил его Холодильник. — Горячность — это порок. Пусть лучше гражданка Чернильница толком объяснит, чего она от нас хочет.
Всем понравились слова умного Холодильника, и в кухне установилась тишина.
— Я хочу, чтобы каждый из вас рассказал мне что-нибудь о себе или о своих знакомых. Я это все обдумаю, а потом напишу книжку.
Так сказала Чернильница. Мы-то прекрасно знаем, что в голове у нее вместо ума чернила, а в кухне этого никто не знал. Все поверили Чернильнице, что она обдумает.
Водопроводный Кран уже заранее захлебывался от смеха, вспоминая историю, которую собирался рассказать, а Чайник думал: «Может быть, меня после этой книжки почистят».
Таким образом, было решено рассказать Чернильнице несколько интересных историй.
Жил-был Огарок, — начала свой рассказ Терка. — Он горел ярким пламенем, и все тянулись к нему, потому что свет всегда приятней мрака. Огарок радовался, видя, как все к нему тянутся, и от этого пламя его становилось еще ярче.
Но вот однажды на свет прилетел какой-то Жук. Он подлетел слишком близко к огню и, разумеется, обжег себе крылышки. Это его очень обозлило.
— Чтоб ты сгорел! — выругался он. — Собственно, при твоей прыти этого ждать недолго.
Жук улетел,
И он погас.
Да только не нашел Огарок счастья, которого искал. На его место поставили большую, яркую Свечу, а его забросили куда-то за шкаф, где он очень страдал, потому что привык к славе — а какая же слава за шкафом!
Всем очень понравился рассказ Терки. Чернильница задала ей еще несколько вопросов, уточнила некоторые обстоятельства, а потом приготовилась слушать новый рассказ. На этот раз слово предоставили Водопроводному Крану.
— В том углу, — начал Кран, — где сейчас находится специальный отлив для помоев, еще совсем недавно стояло Помойное Ведро. В него сливали всякую грязную воду, а потом куда-то выносили.
Понятно, что Помойному Ведру удалось повидать в жизни гораздо больше, чем любому из нас, потому что оно каждый день бывало за пределами кухни. Может быть, поэтому оно и зазналось.
Оно вообразило, что является вместилищем чего-то важного и самого драгоценного в мире.
«Ведь недаром же со мной так носятся!» — гордо заявляло Помойное Ведро.
Однажды, вернувшись с очередной прогулки, Помойное Ведро сказало:
— Ох, что я видело! Во двор принесли несколько вазонов. Они совсем такие, как я, даже меньше, только в донышках у них — маленькие отверстия. Говорят, что в эти вазоны посадят цветы и поставят их в комнаты.
В кухне каждый был занят своим делом, и никого не заинтересовали слова Помойного Ведра. А оно продолжало:
— Перейду и я в комнаты. Надоела мне ваша кухня.
И оно упросило Гвоздь, случайно попавший в него вместе с помоями, просверлить в его дне маленькую дырочку. Гвоздь с удовольствием выполнил эту просьбу.
— Вот теперь я — настоящий Вазон, — заявило Помойное Ведро. — Прощай, кухня!
И действительно, с кухней ему пришлосьраспроститься: когда пришла хозяйка, все помещение было полно воды.
— Ведро течет, — сказала хозяйка. — Придется его выкинуть: больше оно ни на что не годно.
Помойное Ведро всхлюпнуло от горя, услыхав о том, что его ждет. Оно уже не помышляло перебраться в комнаты, оно хотело остаться в кухне, продолжать собирать помои, но этого как раз Помойное Ведро теперь не умело делать.
И его выкинули.
— Вы, кажется, из кабинета спросил у Чернильницы Веник.
— Да, я там живу и работаю, — подтвердила Чернильница.
— Тогда вам должно быть известно, как в кабинете повесили Занавеску?
— Нет, что-то я такого не припоминаю.
— Не помните? Ну, тогда слушайте.
Все были в смятении: Занавеску хотят повесить!
Старый, дряхлый Чемодан и рваная комнатная Туфля долго, всесторонне обсуждали последнюю новость.
— Я лично с ней не знакома, — говорила Туфля, — но от других слыхала, что это вполне порядочная, честная Занавеска, которая никогда никому не делала зла.
— Да, если уж таких начинают вешать, то добра не жди, — согласился Чемодан.
Слова Чемодана испугали рваную Туфлю. А вдруг повесят и ее? Это было бы ужасно. Туфля сама лично никогда не висела, но от других слыхала, что это, по-видимому, должно быть ужасно.