В страну ледяного молчания
Шрифт:
Рытье ям в вечно мерзлом почве для установки радиомачты.
Бьют люди в мерзлоту, мелкими брызгами вылетает земля, играя на солнце кристаллами льдинок.
…Еще разик, еще раз Эй ухнем, эй ухнем Еще разик, еще раз…доносится с берега песнь матросов; они катят под напевы по снегу железные бочки с бензином.
Внизу, на морских наносах, рос, как копна, свежий пахнувший смолой бревенчатый домик.
Архангельский печник старик Аркадий Коковин в солдатской телогрейке, привезенной им еще с времен японской войны, ловкими движениями раскатывает глину. Присмотритесь, как быстры и точны его движения. Стужа и холод. Чуть замешкаешься, — и глина превращается в камень. Аркадий Коковин, как ребенка, подбрасывает глину кверху, то колотит, то согревает ее руками, то мнет ее заскорузлой ладонью.
— Глина — самое важное, кирпич без глины не держится, а без печки жить немыслимо: земля-то — что твоя мачеха; печеньку надо хорошо и обмозговать и обмазать. Правильно я говорю, ядреный корень?
Сорок с лишком лет кладет Коковин русские печи. Сорок с лишком лет не был столь радостен в работе старик, как сегодня.
— Вот дожил! Правительственный комиссар и профессора кирпичи подают. Диво! Деревню бы сюда, поглядели бы хоть краем глаза. Приедешь — не поверят: „заливаешь“, — скажут мужики, да сплетни пускать будут… А мальчишки вовсе ходу не дадут.
— „Профессорский учитель“ идет, дорогу дайте…
— Аркадий Петрович (кстати, его назвали так первый раз в жизни), приедешь из Арктики, в нашем клубе доклад расскажешь; ты же ученый будешь, ледяные страны увидишь там, — вспомнился старику разговор с комсомольцами.
Загорелись багрянцем щеки у старика.
— Ну вас с докладом. Кирпичей давайте, печку строить надо.
Бегут ребята, принесенные кирпичи складывают в высокую поленницу у ног Аркадия Коковина.
— В колхозе хорошо. Жить звали…
— Про что это ты, старик? — заметил плотник, застилающий потолок широкими ребрами досок.
— Да это я так, деревню вспомнил.
Аркадий Коковин только тут заметил, что нет кирпичей: профессора всегда опаздывали с подноской.
— Эй, кто там, кто там? Кирпичей нет!
Обслуживающий постройку дома и помогающий печнику проф. Р. Л. Самойлович поднес десяток огнеупорных красных брусков.
— Не поверят, а ведь профессор, начальник экспедиции на „Красине“ в роде подручного мне. Здорово!
На ржаво-рыжем холме уже приступили к рытью ям. Асфальтированная земля гнет края у стальных лопат, тупит острие у крепкого лома. Без отдыха целые сутки стучим пешнями, выкидываем лопатами каменисто-ледяной студень. Вечером, когда поднялся морской ветер, когда на воде заходили стада моржей и нерп, мы, забыв обо всем, ставили пятнадцатиметровые бревна в глубокую круглую яму.
Несколько раз грозя размозжить наши головы, бревно соскальзывало с багров и летело вниз к удовольствию кинооператора, вращавшего ручку аппарата.
Помогли матросы. Мачта шпилем вытянулась вверх. Спущенные с корабля собаки пушинками разлетелись по мертвому пустынному острову и закружились хороводом у поставленной мачты.
Сильный ветер и снег задерживают выгрузку с корабля. Матросы, кочегары и члены экспедиции перебрасываются на постройку дома и фанерного склада.
Две холмогорские коровы, привязанные к поленнице дров, озябшие и голодные, стоят на ледяном полу. Искусственная пальма, зачем-то привезенная сюда кинооператором, густыми ветвями спустилась над холмогорками. Коровы вздрагивают и мычат, когда на поверхности воды показывается безобразная голова сопящего моржа.
Большая Земля по телеграммам узнала о достижении „Седовым“ западных берегов Северной Земли.
В Ленинграде во время заседания Международной Арктической комиссии председатель неожиданно для всех приостановил докладчика.
— Товарищ, только что получено извещение:
„…Заканчивается постройка дома — первого в истории поселения на островах Северной Земли. Работа происходит под непрерывным снегом при бурном ветре и при ежечасной опасности, что ветер переменит направление на ледяные поля, выжмет ледокол на берег, либо заставит уйти, не кончив дела. Поэтому взяты крайние темпы. Пока команда ледокола день и ночь выгружает, члены экспедиция работают на берегу вместе с плотниками по строительству радиостанции. Острова Сергея Каменева только на 90 км южнее станции Земли Франца-Иосифа (самая северная в мире). Научное значение станции острова С. С. Каменева огромное в виду величины района, который будет исследован, базируясь на ней.
Велико непосредственное, практическое значение наблюдения погоды в северо-восточной части Карского моря“…
Слушают седые академики, голос председателя кремнем высекает слова из телеграфного бланка.
„…Климат на Северной Земле суровый. Условия гораздо тяжелее, чем на Земле Франка-Иосифа, связь очень трудная. На зимовку остаются только четыре человека, но люди эти исключительные, за работой их будет следить весь мир. Их имена: Ушаков, Урванцев, Ходов и Журавлев.
Эти четверо собираются за два-три года объехать все побережье, полностью нанести на карту Северную Землю, выяснить ее охотничьи богатства и полезные ископаемые.
Все трудящиеся СССР поддержат их своим любовным вниманием.
Голос председателя смолк. Молчит конференция академиков. Мертвая пустынная земля стала Советской.
Встал президент Академии наук Карпинский. Белые волосы снегом упали на плечи.
Карпинский имеет слово:
— …Советские исследователи взяли неприступную ледяную крепость. Взяли Арктический перекоп. Многим иностранным экспедициям не удавалось пробиться в этот район, честь открытия западных берегов принадлежит советской экспедиции, всем нам, всему пролетариату мира…
Теперь мы имеем возможность определить размеры Северной Земли и приступить к систематическому изучению этого крупного форпоста Советского Союза в его азиатском секторе.
Москва — Ростов-Дон — Сталинград — Свердловск — Киев — Архангельск поздравляли „седовцев“ с выполнением задания правительства.
Радисту Гершевичу приходилось по несколько вахт к ряду принимать идущие без конца приветственные телеграммы.
Известный полярный исследователь, сподвижник Амундсена, шведский профессор Свердруп прислал восторженное письмо со радио:
„…Сообщение профессора Шмидта очень обрадовало всех, интересующихся исследованиями полярной области. Наконец-то возможно будет совершить вполне научное обследование и изучение этой малоизвестной арктической земли.
Достижение Северной Земли — новый этап научной работы. Лично я не сомневаюсь в том, что метеорологическая станция на Северной Земле сыграет большую роль в практической работе по научным предсказаниям погоды и вообще значительно поможет исследовательской работе по изучению приполярных областей.
То, чего давно добивались, то, о чем давно мечтали полярные путешественники всех стран, теперь достигнуто.
Крупный шаг к победе человека над полярными далями и льдами сделан еще раз, и сделали этот шаг ученые и моряки СССР.
Я поздравляю советских полярников с этой новой блестящей победой, столь важной для разрешения загадок „Страны молчания“…