В такт твоей музыке

Джой Энни

Когда моя рука почти касается его, то Петя отскакивает как ошпаренный.

— Не трогай меня сейчас, — нервно говорит он.

В его глазах на секунду мелькая короткая вспышка гнева и бесконечной боли. Этот кадр настолько сильно выжигается в моей памяти, что не могу свести с него глаз. Прокручивая этот момент в голове, снова и снова стараюсь и сама не сойти с ума.

Когда к нему возвращается ледяной взгляд до меня доходит. На нём маска. Его рабочая маска хладнокровия, за которую ему приходится цепляться из последних сил. Пусть и те уже очень сильно трещат по швам.

Петя берёт ключи от машины и кладёт их на столик перед диваном, явно не желая вступать со

мной в телесный контакт.

— Поехали. Ты садишься за руль. Я не сяду.

Набираю в легкие воздух, беру ключи, и мы выдвигаемся.

Едем в полной тишине. Стараюсь гнать машину как можно быстрее и при это не нарушать правила дорожного движения. Дорога настолько полна напряжения, что по пути я проклинаю каждый светофор и каждого лежачего полицейского. Петя же отрешился от реальности, что казалось ему на всё было плевать. Глядя на него, побоишься даже просто заговорить с ним. Стараюсь не брать в голову и не анализировать его состояние, потому что сама выйду из строя. Поэтому решаюсь сконцентрироваться на дороге.

Когда мы приехали в один из полузаброшенных районов города я быстро отыскала нужное здание и в скором времени мы уже оказались там. Петя не церемонился и стремительно переворачивая всё верх дном, превращает это место в хаос. Найдя нужные ему документы, разработки, ампулы он собрал всё в одну коробку. Затем прервался, чтобы сделать звонок.

— Просьба оцепить данное помещение и вынести отсюда всё, чтобы остались только голые стены. И их тоже проверьте. Адрес укажу в сообщении. Спасибо, — голос настолько машинный, что даже не верится, что он человек.

Затем прихватив коробку Петя обратился ко мне.

— Вези меня в офис к отцу.

Садимся в машину обратно, и я гоню, что есть мочи так как лицо Пети достаточно красноречиво. Сейчас его стену хладнокровия начинают разрушать молнии в глазах и это понемногу пугает. Только одному Пете известно, что на самом деле скрывается под его рабочей маской льда.

Через некоторое время мы оказываемся у кабинета отца. Петя просто вламывается внутрь и с хлопком приземляет коробку на стол прямо перед носом старшего Павлова.

— Этого должно хватить, чтобы ты понял, что происходит… И ещё. Признай меня профнепригодным на ближайшие семьдесят два часа, — слышу, как его голос начинает дрожать, а спокойствие даёт трещину.

Даже глаза его отца округляются от удивления.

— Может объяснишь толком что случилось?

— Просто. Дай. Мне. Подписать. Эту. Чёртову. Бумажку, — медленно прорычал Петя, из-за всех сил стараясь глубоко дышать.

Павлов старший быстро находит нужную бумагу в документах. Петя одним резким движением её подписывает и уходит из кабинета прочь с характерным хлопком двери.

Иду вслед за ним и вижу, как он останавливается, упираясь лбом в стену. Тянусь рукой, чтобы коснуться его плеча, но останавливаюсь.

— Скажешь что-нибудь? — спрашиваю медленно и осторожно.

Казалось, я хожу по минному полю или жонглирую бомбами.

— Что тебе сказать? — шёпотом хрипит Петя, а затем горько смеется. — Что тебе сказать? Что мне жаль, что он в самом деле не сдох?

Петя оборачивается и обрушает на меня взгляд полный безумия, но все ещё сдерживаемого.

— Или что ты хочешь от меня услышать? Ты хоть понимаешь, что я должен сделать после этого? Понимаешь? После того что он сотворил с тобой. После того что он собирался сделать с династией. А скорее всего он собирается это продолжить. И уж тем более после того, что он создал. Ты хоть понимаешь, что он создал? — вижу, как слезы начинают выступать из его глаз, голос начинает обретать безумные окраски,

а взглядом Петя просто вгрызается в меня в поисках реакции на его слова. — Не-ет. Ни черта ты не понимаешь! Если он слетел с катушек настолько чтобы творить все эти низкие вещи и предать семью, то боюсь представить на что он способен с таким оружием в руках. Ты хоть понимаешь, что мне придётся сделать? Я должен убить своего старшего брата. Но знаешь, что говорит голос внутри меня? Мне мало этого. Очень мало. Брат не заслуживает смерти. Это слишком просто для него. Я хочу его уничтожить, растоптать, превратить его жизнь в ад, заставить его прочувствовать весь спектр боли, беспомощности, паники и отчаяния, на которые человек только способен. А потом повторить всё заново. Я хочу, чтобы он кричал, молил меня остановиться, просил прощения, умолял о смерти, потому что это проще. Хочу превратить его в низкое подобие разумного существа, в слизь, в кусок дерьма. Хотя в последнее брат уже себя превратил. Даже хуже.

Петя прервался, чтобы отдышаться и продолжил.

— Так что я повторю свой вопрос. Что именно ты хочешь от меня услышать?

Видеть, как с каждым сказанным Петиным словом его душа разрывалась на маленькие кусочки было самым болезненным зрелищем на свете. Слезы душили горло и могла в оцепенении только молчать и смотреть на него. В нём было столько боли, что даже океаны не сравняться с ней своими размерами.

Знать, что правда его уничтожит и видеть это на деле совершенно разные вещи. Мне казалось, что в этот момент я попала в самый настоящий ад. Мой личный ад. Смотреть как твой любимый человек, страдает от неимоверной боли самое ужасное что может быть придумано во всей вселенной.

Петя, проведя рукой по лицу и вцепившись в волосы зачесав их рукой назад пытался отдышаться, словно от стокилометрового кросса. Жадно вздыхая воздух, он искал точку равновесия в этих эмоциональных качелях.

— Можно я переварю это один? — тихим немного хриплым голосом спрашивает он, всё еще пытаясь вернуть дыхание в норму. — Ладно?

Моя рука непроизвольно дергается в его сторону, но я останавливаюсь. Я так не хочу, чтобы он уходил. Нет. Только не сейчас. По всей видимости Петя замечает мои телодвижения и поймав мою руку прижимаем меня к себе.

— Ты меня не бросишь после этого? — спрашиваю сквозь слёзы самый волнующий меня вопрос.

— Какая же ты глупая, — горько рассмеялся Петя, нежно гладя меня по затылку. — Конечно нет, милая. Просто мне правда нужно побыть одному.

Он отстраняется целует меня в лоб, затем распуская наши объятия берет меня за руки и мягко целует каждую поочередно.

— Я вернусь. Когда хоть немного буду похож на человека. Ладно, милая?

— Хорошо, — с грустью выдыхаю я и он уходит.

Петя

Первый раз за всю свою работу прибегаю к услуге водителя. Пока машина меня везла в место, где я смогу спокойно подумать и закрыться от внешнего мира, совершенно не представлял куда себя деть.

Как только сознание выкладывало первые кирпичики фундамента, всё сразу же разбивалось вдребезги. Не представляю как после такой информации можно себя собрать. По крайней мере пока совершенно точно не знаю, как это делается.

Так вот значит, как ощущается самое настоящее полноценное предательство. Неприятно… Хотя нет. Если быть точнее разрушающе, потому что после подобного разрывает душу на маленькие кусочки. Точнее часть моего сердца, которая искренне по-семейному принадлежала брату сгорает заживо. Этот огонь прекрасно ощущается под ребрами в грудной клетке.