В такт твоей музыке
Шрифт:
Незнакомец суетливо кивает.
— А теперь катись отсюда. Я развлекусь ещё немного, — бросает ему Петя напоследок, и преследователь убирается вон.
Как только машина со скрежетом уезжает Петя опускается передо мной. Медленно и аккуратно он снимает с меня наручники. Не нахожу в себе силы поднять на него взгляд. Пытаюсь выровнять дыхание, шок от боли уходит, но боль никуда не девается.
Петя куда-то отходит, но очень быстро возвращается. С бутылкой воды и какие-то пузырьки с таблетками. Аккуратно вложив мне пару из них в ладонь, он медленно
— Выпей пожалуйста.
Я молча слушаюсь и закидываю таблетки в рот, а затем запиваю водой из предложенной бутылки. Голосовые связки, кажется, вообще забыли, как сокращаться. Я ни то, что сказать ничего не могу, а даже представить, как это делается. Пытаюсь поднять взгляд, но не получается. Не выходит. Мой мозг отказывается верить в то, что сейчас произошло. Петя в меня выстрелил. Какого хрена вообще!
Петя просто молча сидел передо мной и ждал. Тревога начала медленно отступать, а вместе с ней и боль. Что он мне дал? Обезболивающее? Кажется, начало действовать. Чувство реальности мира стало постепенно возвращаться, и я осмелилась посмотреть в его глаза. Чувство страха уступало место гневу. Собрав всю оставшуюся силу здоровой руки, залепляю ему пощечину.
Петя просто закрывает глаза. Ничего не говорит. Не шевелится. Просто сидит и ждет. Я не чувствую себя удовлетворенно меня это только раззадоривает. Даже боль уходит на задний план и подключается больная рука с вскриками и всхлипами словно эмоционально освобождаясь залепляю ему еще две, но он как каменная статуя.
Весь страх и ужас вырывается наружу через мой крик, и я чувствую, как к голосовым связкам возвращается управление.
— Какого чёрта это было?!
Теперь же Петя распахивает глаза и встает.
— Когда будешь готова слушать, я отвечу, — спокойным голосом отвечает он. — А пока садись в машину. Тебе нужна медицинская помощь, у тебя кровь вообще-то.
— Что правда? Кровь?! Интересно с чего это?! — кричу на него я. — Может, потому что кто-то в меня стрелял? Объяснений не будет нет?!
— Я уже тебе ответил. Когда будешь готова слушать, тогда скажу, — стоит на своём месте Петя.
— То есть сейчас я не готова? — распыляюсь я.
— Да.
— Классно! И с чего ты это решил?
— Сейчас ты во власти своего гнева. Когда придет холодный рассудок, тогда и поговорим. А пока. Пожалуйста. Просто. Сядь. В машину, — медленно чётко и размеренно говорит Петя.
— А что, если нет? Пристрелишь? — смеюсь я, разводя руки, совершенно забыв о ранении.
Его броню, судя по всему, я пробила, потому что вижу, как его лицо мимолетно неприятно морщиться.
— Я не собираюсь в тебя стрелять, — всё так же спокойно отвечает он.
— Гарантии?
— Из гарантий только твоё доверие, но оно вряд ли уже имеется, — как же меня злит его спокойствие. — Повторю ты сейчас говоришь на эмоциях. Если сейчас здраво порассуждаешь, проанализируешь всё, между нами, произошедшее, доверишься частичке свой памяти и составишься собирательный образ то заговоришь по-другому.
— Как
— Помнишь.
— Нет.
— Да.
— С чего взял? — пристально смотрю в его глаза будто в них прячутся ответы.
— Твоя амнезия вызвана искусственным способом. Чисто теоретически воспоминания можно тебе вернуть. А тактильно и по ощущениям ты и сама знаешь, что всё прекрасно помнишь, — выдает Петя то, чего я вообще никак не ожидала.
Гнев куда-то исчезает, и я остаюсь наедине с озадаченностью.
— Как так искусственная? — не то, что пытаюсь переварить, просто не верю в услышанное.
— Какая-то гнида вколола тебе эту гадость. Вопрос какая и зачем. И в чём вся сложность дела, это точно не отчаявшийся до безумия Марк, который трясется за свою задницу. Он то думает, что ты всё помнишь. Так что тут нарисовывается ещё одна сторона конфликта, — разъясняет мне Петя. — Чёрт возьми поехали уже! То, что я дал тебе обезболивающее никак не поможет твоему состоянию. Просто мне нужно было чтобы ты пришла в себя. И я хочу максимально минимизировать любые болезненные ощущения.
Хватаюсь за плечо и чувствую, как начинает кружится голова.
— Пожалуй ты прав, — с этими словами всё же плюхаюсь в машину.
Искусственная амнезия. Искусственная. Такое вообще бывает?! Пытаюсь переварить его слова. Злость куда-то ушла и теперь ни то, что Петя, даже фактор его выстрела меня не так сильно злит. Мою голову разрывает любопытство и желание понять, что же со мной произошло на самом деле.
— Так стоп. А ты откуда знаешь? — созреваю спросить я, когда мы уже выехали с этой чёртовой парковки.
— Кровь у тебя брал. Помнишь? Провёл исследования и узнал, — отвечает Петя.
— По крови? — с дичайшим сомнением уточняю я.
— Не только. Я ещё забрал медицинскую карту у твоего лечащего врача, Светланы Александровны.
— Основательно подготовился, — киваю в ответ.
Только сейчас начинаю понимать, что совершенно не представляю, чем занимается Петя и что он вообще делает.
— А как ты её получил? Её же нельзя просто прийти и взять? — уточняю.
— Для этого я приезжал к твоему отцу. Чтобы он подписал соглашение. Из-за того, что ты ничего не помнишь право всем этим добром распоряжаться ушло к нему. Так как по началу ты была признана невменяемой. По окончанию реабилитации тебе вернут твои права, — поясняет Петя.
Так быстро и четко. Я столько всего упустила и не знала, что голова просто пухнет от информации и происходящего.
— Реабилитация же закончилась? Нет?
— Чисто формально она будет идти ещё месяц после выписки. У тебя финальный этап, который именуется как социализация.
— Ааа, — протягиваю я и замолкаю.
Пока я пытаюсь в голове всё уложить по полкам осознаю, что совершенно не знаю Петю. И не понимаю кто он, что знает и чего от него можно ожидать. Ещё не веря в половину происходящего решаюсь на следующие вопросы.