В тайном государстве
Шрифт:
Сначала в управлении его считали потешным малым, чему способствовали его неряшливый вид и скрываемые научные исследования. Но по мере его вхождения в курс дела все понемногу стали замечать его одаренность в той необычной работе, которой они занимались. Поговаривали, что он путается с какой-то потрясающей женщиной, но это лишь поднимало его акции в глазах сотрудников. О своей работе Квитмен отзывался презрительно, говоря друзьям, что государственная служба — единственное место, не считая тюрьмы, где ты скован по рукам и ногам. Время ленча и многие вечера, когда Лиз бывала на приемах, он проводил в Британской
Реакция Лиз, когда он искал у нее поддержки, снова показала, что она просто отмахивается от сложностей, которые бы могли подточить ее веру в него. Он обнаружил, что ошибался, когда принимал ее жизнерадостность за настоящую самоуверенность. У Лиз ее вообще не было. Потребность Лиз в нем была ненасытной, постоянной, всепоглощающей. К его удивлению, ей было все равно, как он себя чувствует. Неприятности вызывали у нее раздражение и порождали ненужные споры.
— Сколько я тебя знаю, Джейми, ты все жалуешься на порядки в управлении. Теперь же тебя повысили…
Квитмен взвился на дыбы.
— …Ну хорошо, намекнули на повышение, если так нравится, — какое это имеет значение? — то с какой стати распускать нюни? — Лиз рассердилась. Элегантная, в деловом костюме от Сен-Лорана, сражающая наповал своей косметикой, она вызывающе посмотрела на него через кухонный стол из шведской сосны.
Тем же утром, до прихода машины, увозившей ее на Юстонский вокзал, в поездку на Север, Квитмен некстати пренебрежительно отозвался о литературном Лондоне, и они поссорились.
Временами он испытывал к Лиз, к этой славной, пробивной, модной крошке, то же двойственное чувство, что и к работе в Уайтхолле. Но когда прозвенел звонок у входной двери, он сказал ей только, что огорчен предстоящей недельной разлукой и что будет скучать. На этой фальшивой ноте они и расстались.
Целую неделю Квитмен вкалывал на всю катушку, проверяя данные по нескольким параметрам, собирая по частям разрозненную информацию, на основе которой он намеревался построить свой доклад. Работа была не из легких. Доктор Корнелиус Мейер, голландский маг и чародей по части обработки информации, заметив добросовестность и трудолюбие Квитмена, пригласил его выпить после работы. В Управление Си Мейера взял Хейтер, когда там потребовалась новая техника, а с ней Хейтер связывал все надежды на будущее.
Мейер был говорливым блондином. Он сверкал золотыми коронками, расписывая планы объединения данных из банков Челтнема, Кройдона и Лондона. Говорил он с оксфордским акцентом и пинтами вливал в себя легкое пиво.
— К тому же я устанавливаю лазерное устройство цифропечати. Последняя модель! Одиннадцать тысяч строк в минуту. — Он энергично рыгнул. — От нас секретов больше нет! — Он протянул слово «секретов» по слогам и рассмеялся, сверкнув золотом во рту. Квитмен отправился домой в несколько приподнятом состоянии. Ему польстило внимание Мейера, хотя сомнения не оставляли его.
Скоро доклад по делу Листера лежал у него на столе в трех экземплярах — оригинал в досье, одна копия — Прису, другая — Стрейнджу. Тот, как казалось Квитмену, вряд ли обрадуется, что Хейтер вызывает людей из службы безопасности без обычных консультаций. Стрейндж, любивший поговорить с Квитменом на исторические темы, не разделял веру Хейтера в «приближающийся шторм», как тот выражался, и оспаривал использование войск, когда возникнет необходимость. «Срежьте угол, — приговаривал он, — и получите овал». Единственно, что порадовало бы бывшего начальника, было то, что доклад подтверждал отсутствие видимых причин самоубийства. Тем же вечером он запечатал экземпляр Стрейнджа и отнес его на почту по пути домой в Бэронс Корт. «То, что и требовалось», — сказал он сам себе.
На следующее утро Прис вызвал его в кабинет. «Ну, — подумал Квитмен, поднимаясь в лифте, — по крайней мере, моя работа получит какое-то признание». Он старался убедить себя, что не возражает против собственного повышения. Оба экземпляра доклада лежали на столе перед Присом. Он сразу заговорил:
— Полагаю, Джеймс, третий экземпляр у вас?
Квитмен замялся.
— Нет. Я счел за лучшее сразу отправить его по почте Стрейнджу. Согласен, я поступил не по правилам, но ведь он — руководитель, хоть и в отставке.
Прис с сомнением покачал головой.
— Неважно, — он умолк, словно не желая заходить далеко. — Вот так и происходит утечка информации от служащих, — последнее слово он произнес пренебрежительно, — которые лезут не в свое дело. — Квитмен было запротестовал, но Прис продолжал: — В дело, отлаженное за многие годы. Наша система является результатом тщательных размышлений и экспериментов. Теперь здесь распоряжаюсь я и был бы признателен вам за соблюдение правил.
Квитмена встреча огорчила и выбила из колеи. Он признался себе, что все-таки жаждет повышения, и, несмотря на риск оставлять письменные следы, черкнул объяснительную записку. Прис держал ее в руке, когда на другой день в столовой встретил Квитмена, обедавшего в одиночку, с книжкой на столе.
— Спасибо, Джеймс. Все ясно. — Он порвал записку. — Ни слова больше. Между прочим, я беседовал с Хейтером. Он хотел бы видеть вас ровно в два.
Кабинет Хейтера располагался на четвертом этаже и выглядел торжественнее, чем его помнил Квитмен. Портьеры были опущены, две лампы высвечивали желтые круги на столе, дышать было невозможно из-за табачного дыма. Хейтер был не один, а вместе с Присом, чего и следовало ожидать. Удивительнее было присутствие доктора Мейера. Рядом с Хейтером молча сидел человек, в котором Квитмен признал известного политического деятеля, чье имя, однако, никак не всплывало в памяти. Надежды на повышение начали расти. Хейтер поднялся и тепло приветствовал Квитмена.
— А, это вы. Заходите, заходите. Познакомьтесь: Алан Дженкс, помощник министра. — Они пожали друг другу руки.
— Садитесь, — махнул на кресло Хейтер. Он, Дженкс, Прис и Мейер уже сидели. Квитмен присоединился к их кругу. Хейтер, никогда не терявший времени, открыл красную папку, лежавшую на столе под рукой.
— Сегодня у нас необычная встреча, но надеюсь, по ее окончании мы согласимся, что она оправдана. Господин Дженкс, начнем?
Квитмен слышал о Дженксе как о министерском ставленнике, пожертвовавшем прошлым профсоюзного деятеля ради карьеры в правительстве. По его лицу пробежала слабая улыбка.