В те дни на Востоке
Шрифт:
В падь Белантуй прибыла танковая бригада, которая прошла с боями от Сталинграда до Берлина. Знакомясь с воинами-забайкальцами, танкисты пошучивали:
– Засиделись вы тут в сопках, одичали. Вот приехали вам помочь, чтобы поскорее с самураями разделаться. А то союзники еще лет пять войну протянут.
Веселее стало в гарнизоне. Каждый вечер прямо под открытым небом демонстрировались фильмы, давали концерты приезжие артисты и участники самодеятельности.
Фронтовики внесли свежую струю и в боевую подготовку солдат-старожилов. Теперь солдаты старательнее изучали оружие, усерднее выполняли упражнения по стрельбе. Каждый сознавал, что это в бою пригодится, иначе он станет мишенью
В половине июня Миронова с Воронковым вызвали в штаб армии. В зале собрались командиры и начальники штабов частей и дивизии. Александр Иванович впервые присутствовал на таком представительном совещании, ждал от него чего-то важного и необычного.
Совещание открыл командующий армией генерал-лейтенант Лучинский – высокий, остролицый, со Звездой Героя на груди. Лучинский весной прибыл с запада и принял армию. Воронков знал его только по документам, поступившим из штаба.
– Товарищи офицеры и генералы! – бойко заговорил командарм. – После разгрома фашистской Германии внимание всего мира обращено на восток, где еще дымится очаг второй мировой войны. Японцы продолжают воевать с Китаем, Америкой и не отказываются от своих захватнических планов в отношении СССР. По сведениям нашей разведки, Квантунская армия сейчас насчитывает более миллиона солдат и офицеров, около пяти тысяч артиллерийских орудий, тысячу танков и столько же самолетов. В случае необходимости Япония может перебросить большие резервы со своих островов и из Центрального Китая. Как видите, силы немалые. И если учесть, что японцы в бою очень стойки, то станет ясно, какая сила потребуется, чтобы заставить их сложить оружие… Теперь посмотрим на предстоящий театр военных действий. – Лучинский предоставил слово начальнику штаба армии генерал-майору Рогачевскому.
Взяв со стола указку, генерал подошел к большой карте, висевшей на стене, описал круг.
– Это Центральная Маньчжурская равнина. Она ограждена с трех сторон цепью гор. На севере вдоль границы проходит Малый Хинган, на востоке – Восточно-Маньчжурские горы и непроходимая уссурийская тайга с топями и горными реками. На западе равнина отгорожена хребтом Большого Хингана, который тянется с севера на юг полторы тысячи километров. Ширина его – двести-триста километров, а вершины местами поднимаются до полутора километров над уровнем моря. На юге простираются плоскогорья с сыпучими песками.
Природные условия Маньчжурии для нас весьма неблагоприятны. Наступление будет сопряжено с невероятными трудностями. Особенно большие преграды стоят на пути войск Забайкальского фронта. Предстоит преодолеть безводную пустыню Гоби, форсировать реки, подняться на крутые каменистые перевалы Большого Хингана. Подступы к нему защищены тремя линиями укреплений: Маньчжуро-Чжалай-норским, Хайларским и Халун-Аршанским. Общая протяженность Маньчжурского театра военных действий около пяти тысяч километров.
В зале стояла тишина. Воронков внимательно следил за указкой генерала, кое-что записывал.
– Ставка Верховного командования, учтя географические особенности Маньчжурии, решила создать три фронта: Забайкальский, Первый и Второй Дальневосточные. Три фронта должны нанести сокрушительные удары с территории Монголии на восток и со стороны Приморья – на запад. Овладеть политическими и экономическими центрами Маньчжурии – Мукденом, Чанчунем, Харбином, рассечь главную группировку войск противника, окружить и пленить Квантунскую армию.
Рогачевский отошел от карты, положил указку на стол и сел. Офицеры переглядывались, качали головами, как бы говоря: «Вот это задача так задача!»
Поднялся Лучинский. Бросив быстрый взгляд на присутствующих, генерал повернулся к карте.
– Какое же время отводится для
Уезжая в полк, Миронов с Воронковым много говорили и раздумывали над грандиозной операцией. Миронов хорошо представлял, что война будет тяжелой, потому что обе стороны готовились к ней не один год. Фактор внезапности здесь исключен. Каждая сторона на взводе. Только скомандуй, и откроется сокрушительный огонь. Конечно, техника у нас мощнее, больше боевого опыта у наших воинов. Но это еще не все. Надо разумно подходить к решению тактических задач, быстро применяться к новой обстановке. Страшили не столько укрепления врага, сколько бездорожье, пески, горы. Как подвозить воду, горючее, боеприпасы? Все это надо предвидеть, обо всем подумать.
И все-таки теперь легче воевать с Японией, думал Миронов, нежели в сорок первом или втором, когда страна стояла насмерть, чтобы остановить фашистские полчища. Почему же японцы не выступили в те дни? Они боялись нашей силы. Поэтому предпочли воздержаться, пока немцы не возьмут Москву. Но Москва выстояла, и японцы отложили свое выступление до других времен. Отложили, но не отказались от него, хотя обстановка в мире изменилась. Теперь, считал Миронов, разгром Японии неизбежен.
Глава двенадцатая
На первом году войны с Америкой, когда Япония одержала несколько блестящих побед, премьер-министр Хидеки Тодзио считался мудрым политическим деятелем. Это он склонил императора начать войну на Тихом океане в декабре 1941 года. Император наделил его всей полнотой власти. Кроме премьер-министра он был военным министром, начальником генерального штаба, министром вооружения. Ему воздавали почести, прославляли в печати.
Но в дальнейшем Япония стала терпеть одно поражение за другим. В высших флотских кругах начало зреть недовольство политикой недальновидного премьера. Тодзио авторитетно заверял, что Гитлер поможет Японии завоевать Восток России. Но разгромы немцев под Москвой, под Сталинградом и на Курской дуге вызвали в Японии удручающий резонанс. В военных кругах стали роптать, что Германия не оправдала надежд божественной империи, что война будет проиграна.
Летом 1944 года среди адмиралов возник заговор против Тодзио. Заговорщики требовали дать отставку премьеру, заключить мир с Америкой и начать войну с Советским Союзом.
Император дал согласие сформировать новое правительство. Тодзио ушел в отставку. Но у него остались соратники, которые следовали его курсом. Это были: генерал Анами, ставший военным министром, и начальник генерального штаба Умедзу. Они убедили императора не изменять военных планов.
Капитуляция Германии вызвала новые разногласия в правительстве. Несколько старейшин высшего совета предлагали нормализовать отношения с Советской Россией и продолжать войну с Америкой. Добиться мира на приемлемых для империи условиях.