В темном-темном космосе (сборник)
Шрифт:
И вдруг бластер выскользнул у него из руки – теперь оружие держала Леона. Она судорожно стискивала рукоятку бластера побелевшими пальцами. Ее лицо исказила гримаса ненависти, и она нажала на спусковой крючок.
Леона! Доли секунды хватило понять, что происходит. Перед ним – не жена. Существо с планеты Хваи прячется в заимствованном теле. В этот момент его осенило, почему Хваи захватывали людей на Опале-2. Слишком поздно.
Сканлан метнулся к жене, отчетливо сознавая безнадежность попытки. Он бросился на пол, надеясь
– Отлично, – раздался спокойный голос Меллза. Он стоял у стола и держал в руках собранный аппарат. – Работает.
Сканлан приподнялся и сел на колени. Он вытащил бластер из руки Леоны, осмотрел и положил в карман. Одна часть сознания подсказала ему, что Меллз применил свое изобретение. Другая предупредила, что за дверью еще кто-то есть. Все происходило слишком быстро.
– Кто там? – Сканлан снова достал бластер.
– Это Митч, – раздался голос. – Послушай, я хотел сказать тебе вчера… насчет астероида. Я тут кое-что подсчитал… И еще я видел, как Леона убегала из дома. Что случилось?
– Сюда нельзя, – сказал Сканлан. – Встретимся на следующей неделе.
– Я слышал какой-то шум. Что это?..
– Уходи!
Шаги удалились и стихли. Сканлан огляделся. Меллз склонился над Леоной.
– Она скоро очнется. С ней все в порядке, – сказал он, выпрямляясь. – Пойду доложу, что устройство готово.
– Как же я так сглупил, – сокрушенно вздохнул Сканлан, – разрешил ей войти. Но я же не думал…
– Да, конечно, – сочувственно кивнул Меллз. – Теперь вы понимаете, что такое контроль?
– Думаю, да. Хваи контролировали соплеменников, оказавшихся в плену. Похоже, они могут внедряться мгновенно. Неудивительно, что Лестер получил семьдесят четыре одинаково неверных ответа.
– На самом деле захват жертвы занимает часов пять, – сказал Меллз.
– Когда вы это поняли?
– Сегодня утром. Ваша жена уже была у них на крючке. Поверьте, я могу об этом судить. Ведь я сталкивался с этим пять раз.
– Тогда почему… – Сканлан понял, что знает ответ, но все же не мог не спросить. – Почему не сказали мне утром? Или сейчас, когда она стучала в дверь?
– Вам? В вашем-то состоянии? Ну уж нет. Вы бы еще, чего доброго, устроили стрельбу. Я слишком уважаю миссис Сканлан, чтобы допустить это. – Он посмотрел на лежащую без сознания женщину, покачал головой и добавил: – Кроме того, я должен был испытать готовый прибор. Представилась бы нам лучшая возможность?
Он повернулся и направился к телефону.
Сканлан сунул бластер в карман. Потом снова достал его и сел на пол рядом с женой – лицом к двери.
В темном-темном космосе
На первый взгляд все шло как надо. Грузовоз «Персефона» чинно скользил в открытом пространстве по маршруту Земля – Марс. Штурман Дженкинс подпиливал ногти, размышляя, как потратить следующий гонорар. Бортмеханик Барстоу спал, а Мастерс – новый пилот – почитывал потрепанный экземпляр «Сыновей и любовников» Лоуренса из корабельной библиотеки.
За бортом царил почти полный вакуум. Почти – потому что в каждом кубическом сантиметре пространства легко обнаружить атом, а то и два; тут и там мелькает космический мусор.
На орбитальной земной станции экипаж набил трюмы грузом замороженных продуктов, скормил бортовому компьютеру кассеты с маршрутом и стартовал в сторону искусственного спутника Марса. Корабль шел на автопилоте, и экипаж маялся бездельем…
Однако в почти полном вакууме что-то незаметно переменилось. Антенны радаров беспокойно сканировали пространство, пусковые схемы напряглись в ожидании аварийного сигнала.
Снаружи не было ничего, кроме частичек пыли: крохотных осколков металла и камня, слишком маленьких и незаметных для электронных систем наблюдения. Но вот «Персефона» миновала границу штормового фронта, и облако пыли постепенно стало сгущаться.
Когда концентрация частиц достигла критической точки, разряд электричества пронзил медную катушку и сработал сигнал тревоги.
Дженкинс выскочил из кресла, чуть не заколов себя маникюрной пилкой. Будучи штурманом, он первым делом проверил местоположение корабля. Не заметив на экране радара ничего крупного и плотного, взглянул в иллюминатор на яркие, бесконечно далекие точечки звезд.
– Какого черта? Что с радаром?..
Бах! Бах! По кораблю разнеслось эхо двойного удара, и Дженкинс попятился.
– Штормовой фронт! – прокричал он. – Штормовой фронт! Всем приготовиться!
Коренастый бортмеханик Барстоу спрыгнул с кровати, схватил полдюжины банок с быстротвердеющей смесью Х-420 и убежал на корму, к ядерному реактору.
Мастерс остался в середине судна.
Снова дважды бабахнуло, и воздух с громким шипением начал утекать из салона.
Отыскав пробоины – две крохотные дырочки размером с гривенник, – Мастерс быстро заделал их смесью Х-420 и, обливаясь потом, отправился искать еще повреждения корпуса.
Космос – это почти полный вакуум, однако в нем полно мусора: осколки метеоритов, железки и прочая мелочь собираются в облака и на безумной скорости, закручиваясь по спирали, несутся к Солнцу. Такие скопления космонавты называют штормовыми фронтами. В безвоздушном пространстве даже крохотная частица материи способна прошить корабль, как пуля – голову сыра.
– Поторопись, – велел Мастерсу Дженкинс. Корабль пробила еще одна частица, а пилот только вскрывал банку Х-420.
Сам штурман занимался дырками в своей части корабля. Он приготовил целую горку заплат; воздух тем временем утекал через десяток пробоин, и давление падало.