В тени большого взрыва 1977
Шрифт:
— Ну так он же тоже фильм помогал снимать, — ответил замминистра и посмотрел на представителя Госконцерта, который входил в комиссию, занимающуюся курированием съёмок, ища поддержки своих слов: — Товарищ Минаев, это так?
— Вы правы. Именно так оно и есть, — подтвердил тот. — Всё же было уже не раз договорено. В начале фильма в титрах показываются главные актёры и режиссёры, а в конце картины упоминаются все так или иначе принимавшие участие в создании картины. — перевёл взгляд на меня: — Что тебя не устраивает? Мы же с тобой это обсуждали и согласовывали. Ты не был против.
— А
— Не надо уводить разговор в другую сторону! Я чётко видел, что в титрах, под надписью: режиссёр, стояла фамилия Хачикян! Александр Хачикян!
— Гм, ты уверен?
— Конечно, уверен на все сто! Читать я Слава Богу умею.
— Александр?
— Да!
— Хачикян?
— Александр Хачикян? — вновь переспросил меня член «тройки плюс», пытаясь принюхаться, вероятно, на предмет употребления мной алкоголя.
— Да, мать его! Александр, мать его! Хачикян, мать его! Режиссёр ёлки-палки! А я, мать его, опять, мать его, остался в пролёте, мать его!! Нафига Вы это сделали?! Вам не стыдно?
— Тоже мать его? — приколол меня полковник Кравцов, курирующий всех нас по линии КГБ.
— Опять уводите! Говорите про титры! Что там с этим липовым Александром?
— Ты чего милый, перегрелся что ль? — потрогал мне лоб Лебедев. — Твоего учителя зовут не Александр, а Давид. Ведь так?
Я потупился, пытаясь сообразить куда он клонит.
— Ну… э-э, вроде бы да, — через полминуты вымолвил я, не стал опровергать очевидное и попытался вспомнить, что конкретно я видел на экране.
— Вот тебе и «э-э»… Ты всё перепутал. Режиссёр картины — ты. А следом идёт помощник режиссёра — Давид Хачикян. Так что успокойся и прекрати паниковать. У тебя по всей видимости нервы расшатаны и сильное переутомление. Тебе просто необходим долгосрочный отдых. Сейчас приедет скорая, тебя осмотрят врачи и, если всё нормально, мой водитель отвезёт тебя домой. А завтра тебя отвезут в лечебный санаторий. Я выбью направление. Тебе нужно срочно восстановить силы до поездки в Германию, — произнёс Лебедев, подзывая к себе своего помощника.
— Чего? Какой ещё поездки? — возмутился я. — Я ж сказал, что никуда не поеду. Я не могу. Сами видите: я — болен!
— Ладно-ладно. Успокойся. Об этом мы поговорим потом. Вон врачи уже идут, — сказал Мячиков, помахал кому-то рукой и, отведя в сторону своего секретаря, стал что-то тому втолковывать.
Я обернулся и увидел бригаду из четырёх медиков, одетых в белые халаты, которые быстрым шагом, держа в руках носилки, спешили к нам на помощь.
Осмотр проходил около десяти минут. Результатом его был диагноз: переутомление.
От госпитализации на два-три дня, которую пытался пролоббировать замминистра, я вежливо, но категорично отказался, и предложил всем присутствующим пройти в зал и продолжить просмотр киноленты.
— Саша, но ты слаб, — попытались мне возразить некоторые сердобольные товарищи в лице Мячикова. — Тебе лучше поехать домой. Давай мой водитель тебя отвезёт.
— Это абсолютно не важно.
Глава 7
Зашли в кинозал и, пригибаясь, чтобы не мешать другим зрителям, прошли на свои места.
Судя по тому, что сейчас на экране демонстрировались первые сцены со Светой Коноровой, фильм был остановлен и, вероятно, после этого запущен с начала.
«Что ж, давайте в тысячный раз посмотрим, то что уже видел миллион раз», — сказал я себе, закинул ногу на ногу и, зевнув, уставился на экран.
А на экране Аня — подружка Светы, просмотрев новости по телевизору, сообщила Коноровой, что её убили. Причём сделала она это в издевательской форме, заслужив недовольное покрикивание присутствующих. Началась следующая сцена…
Проснулся от вскрика зала: «Он живой! Стреляй в него!» «Кто их учил-то…» «Что это за милиция у нас такая?! Попасть не могут!» «Да гнать надо таких милиционеров!» «Они что ГТО вообще не сдавали?» «Гранатами надо было его! А дальше гранатомётом накрыть!»
Протёр глаза и, посмотрев на экран, увидел стреляющего во всё живое киборга, шепнул Севе, чтобы тот закрыл свой открытый рот и вновь погрузился в забытьё.
— Да что ж он гранату нормально кинуть-то не может, — пробубнил где-то позади всё никак не успокаивающийся зритель, а я, положив голову на Севино плечо, продолжил спать.
…
— Он не сгорел! Бегите!! — заорал зал и я, пошатнувшись в другую сторону, примостил голову на плечо товарища Кравцова. Тот что-то недовольно пробурчал, но вероятно помня, что я тяжко раненый, имеется в виду психологически, ни голову мою, ни меня самого не скинул.
…
В следующий раз мой сон был прерван фактически истерикой, которая захватила почти весь зал. Люди вскочили на ноги и своими криками: — «Беги!» «Беги быстрее!» «Ползи!» «Жми кнопку милая!» «Да нажми же ты её, дура криволапая! Он же тебя сейчас сцапает!» — помогали героине спасаться от робота в последней экшен-сцене фильма.
А тем временем фильм подходил к концу. Началась последняя сцена на бензоколонке.
Вновь протёр глаза, обменялся с, пожавшим плечами, Кравцовым взглядом и, повернувшись к Севе, спросил: — Ну что скажешь? Ты ж полностью смонтированный фильм ещё не видел. Тебе как, понравился?
— Саша, это просто превосходно! — прошептал тот и не глядя на меня: — Но отстань пока. Фильм ещё не закончился. Потом всё скажу. После.
Я подождал пока Света Конорова, на УАЗе уедет в сторону бури, увидев, что на экране пошли титры, а в зале включился свет, поднялся и посмотрел на стоящих и смотрящих на меня людей. А через мгновение грянули аплодисменты, разбавленные шумом поздравлений, восхищений и криками «Браво!». Я ждал этого момента и попытался насладиться им, стараясь как можно сильнее искупаться в зрительских симпатиях. Но только я было собрался возвеличиться и стать подобным Богу, как что-то пошло не так.