В тени большого взрыва 1977
Шрифт:
— Мало, — и видя поднятую бровь, обосновал: — А ребятам? Они ж тоже небось хотят.
Хмыкнул и протянул ещё две бумажки.
— Чеки не забудьте взять. А я поехал в посольство. Скоро связь с Москвой, — произнёс он, развернулся и пошёл к машине, которая, вероятно, была за ним закреплена.
Глава 26
— Ну так что, пошли за газировкой? — посмотрев вслед мидовцу, произнёс Лебедев.
— Какой, нафиг, ещё газировкой? — поморщился я. — Нам надо совсем другое, — и, посмотрев в глаза собеседнику, добавил: —
И стал рассказывать комитетчику о нервозности, присущей вчерашнему концерту, и о том, как, по моему мнению, с этой напастью мне необходимо бороться.
Кравцов меня внимательно выслушал и резюмировал: — Не пойдёт.
— Ладно, — кивнул я, уже жалея, что попросил комитетчика, — тогда дай денег на мороженное.
— Я сам тебе куплю, — хмыкнул он и, показав на киоск, стоящий вдалеке, сказал: — Пошли.
— Отставить, — скомандовал пионер и, видя поднятую в удивлении бровь, пояснил: — Перехотелось уже. Пошли лучше в гостиницу. Возьмём ребят и поедем по магазинам за вещами.
— Так у меня денег нет на шмотки. Это тебе надо было у Лебедева спрашивать, — резонно заметил комитетчик.
— Просто песец, — выдохнул я, злясь на грёбанную бюрократию.
Пошли в гостиницу, где стали ждать мидовца. Выезд в Берлин планировался завтра, так что сегодня ещё была возможность успеть обновить гардеробчик ребят. Лебедев приехал через два часа и был хмур и не многословен. Я видел, что сейчас не лучшее время для разговора, но дело есть дело, поэтому в двух словах напомнил про вещи. К моему удивлению, тот о разговоре не забыл и дал команду Минаеву на сбор коллектива. Через десять минут ребята из ВИА, снабжённые моими рекомендациями, в сопровождении членов комиссии, выдвинулись по магазинам. Я же отказался от шопинга сославшись на плохое самочувствие. Получив приказ: «Из гостиницы не выходить!» пошёл к себе в номер, где сразу же стал рыться у себя в сумках. Мне срочно нужны были деньги. И я, невзирая ни на какие трудности, намеривался их достать.
Через десять минут вышел в коридор и покосился на двух сидевших в коридоре соглядатаях, одних из тех, кто был приставлен к нашей группе.
Цокнул языком и, не обращая на них никакого внимания, перекинув полотенце через плечо, пошёл в ванную, которая находилась в конце коридора. Сторожа проводили меня безразличным взглядом и, убедившись, что я не пошёл вниз, погрузились в чтение журналов. Я же аккуратно закрыл за собой дверь на щеколду, включил душ, поблагодарил строителей за то, что по проекту здания в номерах есть только туалеты и вылез в окно, после чего, посмотрев на землю, спрыгнул со второго этажа вниз.
Мой прыжок остался никем незамеченным, и я быстрым шагом направился к стоящему неподалеку заведению, которое заприметил ещё вчера.
Не то кафе, не то бар стилистически был чисто в «советском» стиле: большие окна, множество света, множество квадратных столиков со стульями. Витрины с блюдами. В общем-то, фактически это можно было бы назвать даже столовой, если бы не барная стойка и стоящий за ней мужчина средних лет.
Подошёл к бармену и поинтересовался у того: «Шпрехает ли он на инглише?»
Оказалось, что тот «оф кос» и я, достав из сумки товар,
— Уважаемый, наверняка в вашем заведении любят музыку, так почему бы вам не купить у меня несколько замечательных песенок, — сказал я, выложив три пластинки вряд.
— Парень, а если я сейчас вызову полицию? Сможешь объяснить, где ты их взял? — рассматривая конверт одного из миньонов произнёс тот.
— Легко. Это мои пластинки.
— Твои? Или родители купили?
— При чём тут родители? — хмыкнул пионер. — Когда я говорю, что мои, я имею в виду, что именно мои, — сказав это, снял очки и попросил: — Сравните, пожалуйста, мой фейс с фейсом, что изображён на обложке и убедитесь, что я это я.
Тот нахмурился покрутил пластинку в руках пристально на меня посмотрел, а затем расплывшись в улыбке произнёс фразу на немецком, которую можно было интерпретировать как: «Ну ни *** себе!!»
Через пять минут, сославшись на занятость, подписал все три винила, убрал два «шнапса» в сумку и попрощавшись с барменом, по имени Ганс, рванул к «себе» — в ванную. О том, что всё прошло быстро и гладко радоваться времени не было, ибо надо было спешить — соглядатаи в любой момент могли нагрянуть. Однако, если поразмыслить, то ничего необычного в таком обмене не было. Пластинки были редки и популярны и Ганс никак не мог в этом обмене проиграть, ибо всегда сможет продать винил, вернув свои деньги, да ещё и с прибылью.
Забежал во внутренний дворик гостиницы, перекинул сумку через руку и шею, залез на стоящее возле гостиницы дерево, оттуда перепрыгнул на карниз и пройдя по нему метров десять подошёл к открытым ставням ванны.
И тут случилось неожиданное. Как только я перекинул ногу через подоконник, за спиной со стороны улицы раздался громкий крик: «Аларм!!»
Обернулся и увидел старушку в очках, удерживающую одной рукой на поводке собаку, а в другой трость, которой тыкала в мою сторону и орала на «всю Елоховскую» на немецком.
— Чёртовы собаководы, — ругнулся пионер, перепрыгивая внутрь. Закрыл ставни, а заодно и шторы, после чего стал быстро раздеваться.
Через пару секунд в дверь застучали.
— Занято! — крикнул я, пытаясь стянуть с себя штанину.
— Васин, не медленно открой! — не переставали барабанить жаждущие помыться.
— Да погодите вы… Чего вам неймётся-то?! Ещё одна ванная комната есть на другом конце коридора. А эта занята!
Мой пассаж к положительным для меня итогам не привёл и кулаки страждущих не переставали стучать в дверь.
— Да говорю же: занято! — выкрикнул пионер и в этот момент одна нога у меня поскользнулась, я потерял равновесие, попытался «вырулить», но понял, что не успеваю. Тело, как юла, крутанулось вокруг своей оси, и я, падая, со всего размаха долбанул сумку о батарею.
Раздался звон разбитого стекла, и, упав на пол, я ощутил, как под моё лежащие на кафеле тело, начинает течь целебная и столь драгоценная жидкость, а воздух наполняется характерным запахом алкоголя.
— Вот же ж, б**, не фартит, — разочарованно произнёс Саша, глядя на ноги выбивших дверь охранников.