В тени граната
Шрифт:
— Ваше Величество...— пробормотала она.
— Значит, вы увидели через маску, Бесси.
— Каждый должен узнать Ваше Величество.
— У вас проницательные глаза. Быть может, потому что вы
так уважаете своего короля, что узнаете его, как бы он ни прятался?
— Все должны узнавать Ваше Величество. Нет никого похожего на вас.
— Ах... Бесси.
Он жадно схватил ее и прижал к себе на несколько секунд. Потом наклонился к ее уху, и она почувствовала его горячее дыхание на своей шее.
— Вы знаете о моих чувствах, Бесси. Скажите мне, что вы
— О... сир! — Большего было не нужно, этого было достаточно.
Пульс у него бешено стучал, его желание проявлялось в густой синеве глаз, сверкающих сквозь прорези маски. Генрих оставил все мысли о сдержанности. Еще только сегодня вечером он думал о хорошей партии для нее. Это и должна быть хорошая партия, но только потом.
— Я пытался сдержать свой пыл, но это сильнее меня, Бесси,— сказал он.
Она ждала, слегка раскрыв губы и прерывисто дыша, чтобы он продолжал; и пока он глядел на нее, его желание стало мучительным, требуя немедленного удовлетворения.
Но они были в бальной зале, едва скрытые от взоров остальных.
Сегодня вечером? — подумал он. Но как он сможет покинуть бал? О, эти путы королевского этикета! За всеми его действиями наблюдают и начинают толковать, слишком многие слишком заинтересованы в каждом его действии.
Скандала не должно быть — ради Бесси и него самого.
Он быстро принял решение. Ради приличия его желание должно подождать... сегодня вечером.
— Послушайте, Бесси,— сказал он.— Завтра я буду охотиться, и вы должны участвовать в охоте. Вы будете оставаться со мною рядом и мы от них улизнем. Понимаете?
— Да, сир.
Он дал волю своим рукам и несколько секунд ласкал ее тело, но при этом в нем пробудились такие эмоции, что он испугался, немного подтолкнул ее и пробормотал:
— Возвращайтесь к танцам, милая. — И она ушла, оставив его в проеме стены, в тщетных попытках утихомирить растущее возбуждение, принудить себя к терпению.
Генрих ехал верхом, рядом были Комптон и Франсис Брайан, остальные ехали сзади. В группе всадников он мельком увидел ее. Она хорошо ездила верхом и это было приятно. Он сказал Комптону:
— Сегодня мы не должны забывать, что с нами леди. Охота не должна проходить слишком неистово.
— Конечно,— ответил Комптон,— раз Ваше Величество так внимательны к леди, так же должны поступать и мы.
От Комптона невозможно было утаить секреты. Он был один из тех знающих людей, кто, казалось, мог прочесть секреты Генриха еще до того, как тот решится ими поделиться. Брайан был таким же. Его друзья часто намекали, что королю следует вести менее добродетельный образ жизни.
— Потому что если Ваше Величество немного согрешит, мы все с нашими собственными грехами будем чувствовать себя легче,— сказал тогда Комптон.
Он может положиться на их помощь, и так как они уже догадались о его чувствах к Бесси и ждали кульминации этого романа, Генрих решил, что воспользуется их помощью.
— Когда я подам знак,— сказал он,— я хочу, чтобы вы вместе со мной
Комптон кивнул.
— И проследите, чтобы госпожа Блаунт была в нашей группе.
Комптон подмигнул Брайану, зная, что Генрих этого не увидит. Среди охотников не было ни одного, кто бы не понял. Но Генрих всегда считал, что окружающие видят только то, что он желает, чтобы они видели.
— Ваше Величество,— сказал Комптон,— я знаю в лесу беседку, где можно прекрасно укрыться.
— Он сам там развлекался,— вставил Брайан.
— Да, сир, это очень уютная беседка. Она прямо просит, чтобы ею воспользовались.
— Мне бы хотелось взглянуть на эту беседку и, возможно, показать ее госпоже Блаунт.
— Ваши покорные слуги будут стоять на страже на приличном расстоянии,— сказал Комптон.— Хотя и достаточно близко, чтобы не дать кому-нибудь помешать Вашему Величеству и леди.
Генрих кивнул. «Увы,— подумал он,— предаваться любви таким постыдным образом. Как будто я пастух, а она деревенская девушка!»
Эта мысль привела его в восторг. Побыть днем один часок пастухом!
И такой уж был у него характер — у него, кто ревнивее других относился к своему рангу и достоинству,— что когда он посетовал, что ему придется побыть пастухом, он уже верил, что таково его желание.
Среди женщин он увидел ее — свою деревенскую девушку. Она грациозно сидела на лошади; и в глазах у нее было ожидание. Я оказываю ей огромную честь, уверял себя Генрих. Я найду ей приличную партию. Это должен быть уступчивый супруг, который будет счастлив таким образом услужить своему королю.
Генрих грубо схватил ее в свои объятия, начал целовать, потом его поцелуи стали более искусными, ибо он научился всему этому во Фландрии, и он овладел ею. Она немного поплакала — от страха и радости. Ее переполняло изумление, что на нее обратил внимание этот великий король. Ее скромность показалась ему очаровательной; он знал, что научит ее искусству страсти, и поразился тому, какие кладези нежности она в нем открыла.
Ему хотелось понежиться в этой беседке; но даже король не может всегда делать то, что пожелает, сказал он.
Генрих поцеловал свою Бесси. Он найдет способ прийти в ее покои в ту же ночь, обещал он. Это будет нелегко, но это нужно сделать. Он будет любить ее вечно, он будет лелеять ее. Ей нечего бояться, так как ее судьбой займется король и она увидит, как он о ней позаботится.
— Ничего не бойся, моя Бесси,— сказал он, проводя губами по мочке ее уха.— Я здесь... я твой король... люблю тебя навсегда.
В последующие недели Генрих был блаженно счастливым мальчишкой. В беседке прошло много встреч; кроме Катарины при дворе не осталось никого, кто бы не знал о романе короля с Элизабет Блаунт. От нее ухитрялись все скрывать, ибо, как сказала Мария де Салинас, ныне леди Виллоубай, в один из своих приходов, это только причинит королеве страдания, да и что она может с этим поделать?