В тени и мраке

Хенди Барб

Если кто-то из гильдии увидел бы её сейчас, это стало бы пищей для новых слухов и злобных шепотков. Она захотела уйти от назойливых взглядов и побежала обратно к воротам замка.

Почему это происходит с ней? Почему она слышит звук когтей, а потом к ней приходят эти воспоминания?

Сходит ли она с ума? Были ли правы Хайтауэр и Сикойн? Могло ли всё что с ней произошло вызвать навязчивую идею?

В своих путешествиях с Магьер и Лисил, она только один раз встречала мертвеца способного на расстоянии питаться

жизненной энергией - это был колдун Вордана. В отличие от вампира, он носил с собой крошечные урны в которые захватывал дух.

Но Вордана питался беззащитным городом и осушая жизни, не касаясь кого-либо.

Винн поспешила пройти через ворота.

Она не сошла с ума.

Всё, что она пережила в Запределье, было реальным. А теперь нужно было подумать как связанно такое существо как Вордана с тем, что таилось в текстах? И если ей не дали смотреть на эти древние произведения, богатство гильдии, спрятанное в катакомбах, по-прежнему было в её распоряжении.

Винн остановилась перед туннелем у ворот и холод поздней осени проник ей под плащ. Она обернулась и посмотрела на оживлённую улицу и перекрёсток. Эти воспоминания, которые всплыли в её сознании, задержась в её голове.

Малец часто манипулировал Магьер и Лисилом. Это было частью их общения.

Из любой точки в пределах её видимости, Малец мог вызывать в ком-то любую память. Он мог доводить это до их сознания, чтобы влиять на людей, когда это необходимо.

А во-вторых Винн видела охоту, как буд-то видела глазами Мальца. В ту ночь, лисил, Магьер и Малец оставили её в гостинице. Винн смотрела на стены замка. Вновь боясь услышать цокот когтей по камням.

Одна вещь, которую Малец никогда не делал, это передача воспоминаний от одного человека к другому. И он не мог передать им свою память.

Но воспоминание не было воспоминанием Винн.

И это было невозможно.

За пределами прибрежного района Родиан слез с лошади перед красивым особняком. С его верхнего этажа можно было наблюдать за доками в заливе и белой бахрамой тихо набегающих на берег волн. Он подвёл свою лошадь до дорожки к дому и прошептал:

– Останься.

Снежная птичка положила голову на спину и тихо фыркнула. Было далеко за полдень, а она не завтракала, как и он.

– Последняя остановка.
– сказал он и подошёл к дому.

Он постучал в богато украшенные двери и вскоре ему открыла довольно милая горничная в кружевном чепчике.

– Здравствуй, Бидди.
– сказал он. Она улыбнулась ему.

– Добрый день, капитан. Барон ждал вас...

– Я знаю... но где он и Джейсон?

Она покачала головой.

– Они оба отправились в храм. Каменщики переделывают каменную кладку на западной стороны стены.

Родиан вздохнул. Храм был последним местом, где он хотел бы проводить беседу, но её не нельзя было откладывать.

– Снежная Птичка осталась во дворе. Вы не могли бы дать ей немного овса и воды. Я пойду отсюда пешком.

– Конечно.
– ответила Бидди.
– Я позабочусь о ней.

Родиан был хорошо известен в этом доме, как и Снежная Птичка. Он повернулся и свистнул, после чего белая кобыла рысью подбежала к нему.

– Иди с ней.
– сказал он, кивнув в сторону Бидди.

Снежная Птичка тряхнула головой и горничная потянула за уздечку. Потом девушка и лошадь исчезли за северной стороной особняка.

Родиан вышел через высокие железные ворота и направился вверх по улице. Он не обращал внимания на дома на побережье и лишь один раз повернул голову, когда проходил мимо забегаловки 'Дары моря'. Он была дороговатой для жалованья капитана, но всё же иногда он поддавался искушению переж изысканной кухней заведением.

Немного дальше, он замедлился у крупного здания из шестиугольных и треугольных гранитных блоков с прожилками голубых вкраплений. Главный вход украшали три колонны.

По заказу гномов, каменщики строили храм прошлого поколения. Каждый из больших камней стены был подогнан настолько хорошо, что для их закрепления не нужно было много раствора. Не было никаких признаков определяющих, что это святилище, только эти три столбца-колонны.

Родиан поднялся на ступени храма. Прежде чем он взялся за ручку двери, где-то с левой стороны здания послышались голоса. Обойдя угол здания, он увидел крупного карлика, поднимающего гранитный шестиугольник для осмотра. Барон Эдуард и его сын Джейсон, наклонились ближе.

– Выглядит хорошо.
– сказал барон.
– Я надеюсь, что эти новые будут надёжнее.

Карлик презрительно фыркнул:

– Ветер и вода всегда оказываются сильнее камня после многих лет.

Когда Родиан приблизился, каменщик поставил камень так, что вздрогнудла земля.

– Сиверд.
– сказал барон с улыбкой.
– Рад тебя видеть.

Барон Эдуард Твинем был высоким и с сединой в аккуратно подстриженных бородой и в волосах, которые казались серыми. Его начищенные сапоги и голубая туника подходили ему идеально. А улыбался он не только губами, но улыбались и его глаза. Его сын резко отличался.

Джейсон был почти на голову выше гнома-ваменщика. Его тёмные волосы спускались на плечи, а кожа была такой же тёмной, как у его матери. Он редко улыбался, а его тёмные брови всегда были нахмурены, как буд-то он постоянно искал возможность, чтобы обидеться или сделать кому-то вызов.

Родиан серьёзно посмотрел на Эдуарда.

– Что слуилось, мой друг?

Внутри ещё кто-нибудь есть?
– спросил Родиан.

– Нет... кроме министра Тольтана и двух его помощников никого нет. Мы не планировали никаких встреч сегодня.