В тени летящей птицы
Шрифт:
Дверь открыла изможденная молодая женщина с синими кругами под глазами.
– А, Егор, заходи.
Нестор дернулся, хотел прошмыгнуть в дверь, но Туман придержал его увесистой лапой.
– Будем ждать.
Ждали долго. Туман уже пожалел, нужно было сразу рвануть в квартиру – не выгнали бы! Ведь помнит же она, что это он, Туман, вынес ей мальчонку…
Наконец дверь подъезда открылась и сначала вышел Егор, потом молодуха с малышом, укутанным в платки. А тулупчик-то на молодухе тот самый, в который Сашку завернули и к нему привязали!
– Ах ты, бестия! – Шофер загородил Матрену. – Да не бойся ты, Матрен, это же тот самый. – Егор увидел Нестора. – И кот здесь, гляди!
– Уйди! Уйди! Мой! – отмахивалась от собаки женщина, прижимая к себе ребенка.
– Да ты посмотри, Матрена, видать Бог тебя любит, сразу троих послал…
– А третий кто? – озираясь, спросила Матрена сиплым голодным голосом.
– Так вот кот.
Нестор, как актер, вышел на поклон.
– О Господи!
– Так я и говорю… Бог тебя любит.
– Нет никакого Бога. Комсомолка я.
– Это когда ты среди людей, а когда один остаешься – очень даже есть…
– Езжай, Егор. Спасибо тебе…
– Так ты ж со мной ехать хотела?
– Так куда ж я теперь?
– А-а-а, решила команду себе оставить?
– Нет! Нет. Кормить чем я их буду?
– Ладно… – Егор заглянул в кузов и вытащил из-под брезента обкусанную говяжью ногу.
– Слушай, Матрена, а ведь ты рассказывала, что на днях крыса Саньку съесть хотела?
– Тьфу на тебя! – плюнула на белый снег Матрена. – Укусила за палец. Так он разорался, и я проснулась…
– А не проснись?..
– Тьфу на тебя!
– Не дури, баба, бери зверей, как-нибудь прокормитесь. Когда я тебе подброшу чего… Или давай я пса заберу? – Егор сделал движение к Туману, пес зарычал.
– Ох, какой! – опасливо покосилась на него Матрена.
– Все понимает. – Егор улыбнулся щербатой улыбкой и на обветренном его лице разошлись, как солнечные лучи, глубокие морщины.
– А он не заберет Сашку?
Малец услышал свое имя и залепетал.
«Папа» слышалось отчетливей всего в этой каше звуков.
Туман икнул и подошел близко к женщине, поднял глаза на ребенка и снова икнул.
– Посмотри, Егор, – так он плачет!
Туман отвернулся, его слезы никто не должен видеть.
Матрена протянула руку в варежке и погладила собаку. Пес прижался к знакомому тулупу. От него уже не пахло Машей, пахло Сашкой и Матреной. Нестор подошел к овчарке, и оба посмотрели на малыша. Матрена опустила на снег ребенка. Тот заулыбался и потянул ручки к животным.
Теперь икнул Нестор.
Глава 6
Симфония жизни
Так и зажили вчетвером: Туман каждый день наведывался в леса, благо за долгое и теплое лето развелось много зайцев, и почти всегда он приносил «замученную» по полям и лесам тушку. Этот трофей кормил сразу четыре семьи. Варили бульон, звери получали пенку, потроха и задние лапы.
В первую блокадную зиму мыши и крысы в городе перевелись, как, впрочем, и кошки. Но во вторую – грызуны размножились стремительно: у них появился корм, много корма. Умерших зимой не хоронили: сил не было, да и за каждого живого полагалась карточка, поэтому все числились живыми.
Время от времени Егор подвозил Матрену на грузовике к ее несуществующему дому. Матрена продолжала писать мужу и развешивала листки возле останков былого жилья: то на деревьях, то на руинах дома. Потом облюбовала елку и, как рождественские игрушки, прикрепляла записочки из обрывков найденной бумаги. К ней многие относились с сочувствием, а кто – снисходительно, как к больной, тронутой умом, бабенке. Много их таких, потерявших близких, ходило с безумными глазами по городу.
Зверье ждало дома. Только однажды, когда в очередной раз приехал Егор, Матрена скомандовала ему: «На Фонтанку!» Что тут началось с Туманом! Он завизжал и начал кружиться, как волчок. Он узнал это слово. Фонтанка! Да, это его родные места. Рядом, совсем рядом, где-то на Фонтанке был их мир, оттуда они отправлялись на прогулки – он знал там каждый закуток…
– Что это с ним, Егор? – забеспокоилась женщина.
– Знакомое слово услышал. Возьми-ка его с собой.
– Не отдам. – Матрена прижала к себе Сашку, заметно подросшего за эти месяцы.
– Не дури. Кто у тебя заберет?
– Не возьму! – Она ждала опасности отовсюду и понимала, что присвоила себе чужое, но ничего поделать с собой не могла. – Мой он. Только мой.
– Да твой, конечно твой! – Егор заулыбался. – Если б был у него кто, разве ж тебе отдали?
– Он бы умер без меня, – оправдывалась Матрена и все теснее прижимала к себе малыша.
Тот заплакал.
– Да оставь его, дуреха, задушишь же. Возьми псину, говорю тебе.
И они поехали. Дверь в квартиру захлопнулась прямо перед носом изумленного кота.
Они выехали на Невский проспект, еще поворот, еще и…
Пес залаял. Егор остановил машину, Туман вырвался на свободу и полетел знакомой дорогой. Когда очнулся и огляделся, он не узнал двора. Дома вокруг не стояли, а лежали, лежали мертвыми горами кирпичного крошева, а где были стены – зияли пустые глазницы. И тут вдруг из черного раструба полилась музыка. Туман сел на черный снег и заскулил. Это была его музыка. Именно эту музыку играл с утра до вечера его хозяин на своей скрипке. И вдруг: