В тени луны. Том 2
Шрифт:
— Слушайте, — не выдержал Алекс, — если мы будем медлить, то нагрузимся кучей безбилетников.
Он вдруг обнаружил, что вынужден кричать, чтобы услышать самого себя среди этого треска и гама. У него появилось ощущение легкомыслия и безрассудства в виде желания просто усесться в воду. С трудом одернув себя, он сказал:
— Послушай, Лу. Я берусь за канат и иду впереди. Поскольку ты не сильна в плаванье, то держись за плот и следуй за ним. Винтер, — обратился он к ней, чувствуя ее скрытый страх перед течением реки и людоедами-крокодилами. — Ты толкай плот сзади. Помогай, по мере сил. Только,
Он обвязался куском каната и бросился в воду, сразу почувствовав сильное течение реки, подхватившее его и потащившее вместе с плотом вдоль реки под дождь падающих в воду с шипением искр огня.
Не оглядываясь, он сильно плыл вперед, изо всех сил борясь со слишком сильным течением. Остатки моста и дорога были всего в миле отсюда, и там могли оказаться люди в соломенных хижинах за таможней на берегу Оуда. Именно там они вместе с Ниязом связали охранников и взорвали мост. Наверняка, таможенник с семьей при виде огня возьмет лодку и присоединится к ним. Причаливать к берегу около тех мест опасно. Надо следить, чтобы течение не унесло плот слишком далеко.
Маслянистая поверхность воды была покрыта пеплом и обуглившимися листьями и кишела возбужденными плывущими зверями. Многие из них хватались лапами за плот и карабкались на него, дрожа мокрыми тельцами. Кого только тут не было: свиньи и олени, самбуры, читалы, каки, черные олени, антилопы нильгау, шакалы, пантеры, тигры, чешуйчатая четвероногая игуана и даже одинокий слон со сломанным бивнем. Все, как и четверо людей, отчаянно стремились доплыть до противоположного берега реки.
Алексу казалось, что они никогда не достигнут другой стороны реки. Река была словно бесконечной. Болела голова, мышцы обессилили, в животе начались судороги. Канат врезался в плечи и душил за горло. На плоту чувствовалась какая-то дополнительная тяжесть, прибавлявшаяся к сильному течению. Это была Лу, которая просто держалась за плот, не имея сил плыть. Песчаный берег появился совершенно неожиданно. Течение ослабло, их словно подняло из реки и выбросило на мель.
Все сопровождавшие их звери тоже выползли на теплый песок, отряхиваясь и облизывая шкуру, прежде чем удрать в направлении дальней кромки леса. Наконец Алекс смог освободиться от веревки, после чего подогнал плот вплотную к берегу.
Обернувшись, он убедился, что все в сборе: дрожащая коза, мирно лежащий в коробке ребенок, обезьяна со своим лупоглазым отпрыском, Лу Коттар, стоявшая на коленях, тупо уставившись перед собой и тяжело дыша, и Винтер, растянувшаяся на песке, покрытая длинными волосами, скрывающими стройное тело, упершись подбородком в край плота. Шатаясь, он подошел к ней и протянул руку, чтобы помочь встать.
— Я не могу, — засмеялась Винтер, — на мне ничего нет.
— Ты мне нравишься и такая, — ответил Алекс и, взяв ее на руки, поцеловал, прижимая к себе ее прохладное мокрое тело и чувствуя вкус воды, стекавшей с ее мокрого лица и волос. Так он держал ее с минуту, незаметно от Лу Коттар, потом осторожно выпустил и отвернулся отвязать козу.
Обезьяна, вдруг испугавшись, спрыгнула с плота и побежала по песку. Неожиданно все засмеялись. Смеялись, испытывая облегчение оттого, что пережитые страхи позади и они все вместе и живы. Наконец
Хайрен Минар, должно быть, оказалась в самом центре этой топки, и завтра на месте густых джунглей останутся лишь огромные пространства черной тлеющей пустыни.
На руку Алекса упала раскаленная искра. Он вздрогнул и резко обернулся в направлении далекой кромки леса. Лу Коттар поймала его взгляд и с дрожью в голосе сказала:
— Туда не должно достать!
Через широкую реку пламя перескочить не могло, зато ветер разносил снопы искр, а джунгли везде были огнеопасны. Но и оставаться на берегу при ярком дневном свете было нельзя, надо было уходить в лес.
Не говоря ни слова, Алекс снял с плота коробку, из которой Лу вынула девочку, сложил в нее привезенные на плоту вещи. Винтер снова надела свое сари, как раньше, и потащила козу через широкую песчаную полосу к свежей траве и окаймлявшему ее кустарнику.
Долгое плавание на время их охладило, но сейчас стало опять невероятно жарко. Их легкие с каждым вздохом обжигало горячим воздухом. И река, и широкий песчаный берег, и линия джунглей были ослепительно ярко освещены, как будто это была сцена, залитая светом рампы и газовых фонарей. Можно было разглядеть отчетливые очертания каждой травинки, веточки и листочка. То здесь, то там долетавшие искры вспыхивали, мигали и гасли, а иногда, упав на сухие пучки травы, загорались маленьким костром.
В двадцати ярдах от них загорелась трава. Лу закашлялась от дыма, схватилась за мокрый конец сари Винтер, отвязала и накрыла им лицо ребенка. С отчаянием она проговорила:
— Все уже совсем высохло. Вернемся к реке, Алекс…
Винтер по сосредоточенному лицу Алекса видела, что он подумывает о возвращении к реке, чтобы плыть по течению дальше. Но куда и сколько? Можно оказаться зажатыми между двумя стенами огня в течение многих миль, имея опорой лишь маленький самодельный бамбуковый плот. Вдруг он издал вздох облегчения, вытянув руку ладонью кверху:
— Дождь!
Наконец, наступило время муссонов.
Не веря своему избавлению, они смотрели на раскаленное небо, полное горячего пепла и падающих искр, и чувствовали, как мокрые теплые капли растекались по их обожженной коже.
— Ждите меня здесь, — приказал Алекс. — Мне надо забрать плот.
Под крупными тяжелыми благословенными каплями дождя он помчался к берегу. Отвязав и взвалив плот на плечи, он вскоре вернулся, тяжело дыша.
— Ступайте под самое толстое дерево, какое найдете.
Они стали под дождем продираться сквозь чащу, освещенную заревом с противоположного берега. Наклонив плот, они сделали что-то вроде крыши, укрыв в этом убежище вещи и малышку, прежде чем капли дождя превратились в муссонный ливень.
Они сами выходили под ливень, издававший такой рев, который сравним разве что с океанской приливной волной вроде той, что затопила Атлантиду. Грохот ливня заглушил рев пожара в джунглях. Мощная стена обрушившейся на них воды заглушила все мысли. Прохлада… Прохлада…