В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
Они дождались, пока враги отъедут от них на приличное расстояние, после чего снова тронулись в путь. Только к вечеру они смогли добраться до места, указанного Абдаллой – им на пути то и дело попадались разъезды и мобильные группы противника, рыскавшего по всей окрестности в поисках их отряда.
Место, где Абдалла спрятал свои сокровища, было весьма живописным и словно специально придуманным природой для того чтобы именно здесь и прятать клады. Едва заметная тропа уходила в сторонку от лесной дороги, петлявшей зигзагами по девственному лесу. Можно было не заметить тропу и проскочить мимо, но, слава Богу, словно специально, чтобы не промахнуться, возле тропы лежал большой и поросший мхом валун, смахивавший на огромное куриное яйцо.
Мусульманин жестом показал на тропу. Воины со всей предосторожностью въехали на нее и стали углубляться в стремительно темнеющий лес – вечер уже сменялся ночью. Они проехали еще пару сотен туазов и увидели прямо перед собой маленький грот, созданный матушкой-природой.
– Зажигаем факелы только в гроте… – приказал Филипп. Он посмотрел на пленника. – Там?..
Тот ничего не понял из его слов, но часто закивал головой в ответ. Де Леви жестом приказал воинам спешиться и вместе с мусульманином войти в пещеру. Рыцари быстро вошли туда, и вскоре из грота донеслось:
– Дон Робер, тут двадцать кожаных мешков…
Филипп, стоявший с обнаженным мечом возле входа в грот, ответил:
– Осторожно выносите и привязывайте к седлам коней…
Мусульманин, о котором они немного забыли, попытался убежать, пользуясь темнотой и всеобщей радостью, охватившей воинов при виде мешков с сокровищами, но его слабость и ранение не дали ему возможности быстро и незамечено ускользнуть от де Леви. Услышав хруст ломающихся веток, Филипп увидел ускользающую в ночной темноте тень и, следуя одним лишь рефлексам, машинально метнул свой меч в убегавшего врага. Раздался хруст пронзаемого тела, тихий вскрик и звук у, с усилием вытащил меч, почти на треть вошедший в тело врага.
– Паскудник… – он и пнул ногой тело убитого. Филипп развернулся и подошел к коням, к седлам которых рыцари приторачивали мешки. – Как дела?..
– Придется ехать медленно, дон Робер… – вытирая пот, ответил один из рыцарей. – Мешки, зараза, больно тяжелые.
– Нагружайте коня того урода, что привел нас сюда. – Приказал Филипп. – Он ему уже не потребуется…
Рыцарь бросил на де Леви красноречивый взгляд и провел по своему горлу ребром ладони. Филипп кивнул в ответ и сказал:
– Убежать хотел, паскудник…
– Туда ему, ироду, и дорога. – Усмехнулся в ответ рыцарь. – У меня тоже, дон Робер, так всю дорогу кулики чесались, что в пору было волком выть…
– Теперь уже нет нужды. – Хмуро ответил Филипп. – Давай-ка, братец, поскорее закончим с мешками. Уже так стемнело, что хоть глаз коли…
– Это точно, ваша милость… – ответил ему рыцарь и исчез в темноте грота, кинувшись выносить мешки и привязывать их к седлам коней.
Только к утру следующего дня они возвратились к лагерю, расположенному в глубине леса.
То, чего больше всего боялся и чего не предотвратить, свершилось – почти все пленники были казнены, лишь полторы сотни пехотинцев, в основном это были крестьяне, оставались в живых, да и то, по всей видимости, только на время пока отряд находился в овраге на привале. Тела кавалеристов, с которых уже стащили кольчуги и вооружение, валялись штабелями на дне оврага, а их головы, сложенные в пирамиду, покоились неподалеку от места казни. Филипп нахмурился – Свен и его молодцы расстарались на славу…
Про женщин, находившихся в караване, лучше вообще умолчать. Мусульманки из гарема, жены и дочери воинов каравана были растащены по шалашам и палаткам воинов, откуда местами слышался плач, а из некоторых шалашей и палаток раздавался веселый смех, стоны и вскрики любви. Рыцари и стрелки так разошлись после этой жуткой и кровавой вакханалии казней, что прихватили и христианок, находившихся среди рабов и прислуги эмира. Это вообще вывело де Леви из равновесия – его отряд, сам того не замечая, превращался в обычное сборище живодеров, насильников и убийц, прикрывшихся для верности лозунгами священной религиозной войны с врагами веры.
Женщинам на войне, как это ни странно звучит, и труднее и легче. Их, если и убивают, то после… Мужчинам же куда сложнее. Им надо защитить своих жен, дочерей и матерей и, что греха таить, лучше погибнуть, чем увидеть врага, который с наслаждением берет их…
– Так! Собираемся и отходим к базе!.. – Филипп соскочил с коня и прошелся вдоль рядов шалашей, навесов, сделанных из веток, повозок и палаток. – Округа буквально кишит отрядами противника. – Он перехватил удивленные взгляды воинов своего отряда, улыбнулся и, подняв вверх руку, крикнул. – Эмир нас не обманул! У нас теперь столько добра, что мы сможем, если и не захватить землю, так уж точно купить ее!!!.. – он жестом подозвал к себе Свена, высунувшегося из-под своего навеса, сделанного из срубленных еловых лап. Когда тот подошел к рыцарю, Филипп сказал, кивая головой в сторону груды отрубленных голов. – Успокоился? – Он пристально посмотрел в глаза скандинаву. Тот фыркнул и демонстративно повел плечами. – Пойми, что этим ты не успокоишь души твоих убиенных родичей. – Филипп положил руку на плечо шведа. – Этим, поверь, ты только разозлишь врагов и посеешь вокруг себя ненависть, ужас и смерть, которая, в конце концов, придет и за тобой…
Свен вскинул голову. Его голубые, словно лед, глаза были полны тоски и пустоты.
– Прости, сам не знаю, что на меня и друзей накатило…
Филипп обнял его и крепко прижал к себе. Швед тихо и беззвучно заплакал. Рыцарь, как мог, постарался успокоить его:
– Мы все грешники. Мы все приехали сюда только для того, чтобы смыть с себя грехи и невинно пролитую кровь. – Он отстранил шведа и заглянул ему в глаза. Свен молча кивнул. – Зачем же нам тогда еще и еще множить свои грехи? Зачем тупо и бессмысленно, словно волки в овчарне, резать головы врагов?..
– Но эти были фанатиками… – словно извиняясь за свой нелепый и жуткий поступок, произнес Свен. – Их уже ничто и никто не смог бы исправить…
– Ладно, – согласился с ним де Леви, – с кавалеристами мне все понятно. Но, скажи, зачем вы так грубо обошлись с женщинами?!..
– Это добыча. Воины всегда имели право брать женщин, доставшихся им после победы… – глаза шведа снова становились каменными и ледяными.
Филипп понял, что в этом вопросе он вряд ли переубедит своего настырного и упертого скандинавского воина, кивнул головой и, улыбнувшись, ответил: