В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
Они направились вверх по улочке, тянувшейся к воротам замка. Филипп и его люди не обращали внимания на крики горожан и зевак, тыкавших пальцами в эту причудливую процессию, восхищаясь видом и статью викингов, свирепым видом сарацина и величественной осанкой их предводителя.
– Н-н-надеюсь, что граф Робер не входит в ваши планы?.. – запинаясь, тихо спросил Филиппа де Леви Арнульф.
– Верно. Граф меня совершенно не интересует. Куда больше меня занимает его родной дядя-герцог. Я поживу и погощу у вас парочку месяцев. Ты, часом, не возражаешь? – Филипп ожег его взглядом.
– Милости просим, граф…
Они прошли ворота, пересекли внутренний двор замка, выложенный булыжниками и усаженный деревьями, сбросившими листву, приблизились к большому двухэтажному каменному строению с широким крыльцом и вооруженными воинами, стоявшими по бокам лестницы.
– А как там мои сарацины, коих я тебе прислал инкогнито в подарок? – словно походя, спросил его де Леви.
– Все, как мы и условились с вами, мессир. Они приставлены к ближнему кругу охраны герцога. Он проживает в донжоне, на втором этаже…
– Благодарю тебя. Видишь, как все славно и просто… – улыбнулся граф и вошел в темноту раскрытых стрельчатых дверей дома.
ГЛАВА IX. Его светлость Робер бастард и граф Глостер.
Граф Робер действительно был сильно простужен. Филипп получил аудиенцию лишь спустя четыре дня, потраченных им впустую, если не считать того, что граф и его пестрая свита стали центром внимания этого провинциального замка и его обитателей, не сильно избалованных визитами высоких заморских гостей из легендарных мест, где христианские рыцари разных народностей Европы плечом к плечу сражались за торжество веры Христа с полчищами мусульман.
Испанец – именно такое прозвище с чей-то легкой руки прикрепилось за Филиппом де Леви. Еще бы! Его светлость граф Таррагона Робер Бюрдет – живое олицетворение примера претворения в жизнь истинно рыцарской мечты: своим мечом, удачей и отвагой этот мелкопоместный нормандец из захудалого и в конец разорившегося рода стал графом и практически независимым властителем огромных заморских земель на самом южном крае Европы. В его владениях в мире и согласии проживают и христиане, и сарацины, и, что особенно возмущало и удивляло местных сеньоров, евреи-христопродавцы.
Рассказам графа Робера могли бы и не поверить, посчитав их плодами буйной фантазии или чистым бредом сумасшедшего, но строгий, величественный и независимый вид сарацина Абдаллы начисто отметал все сомнения, а вид викингов только усиливал веру в могущество и счастливую звезду нормандца Бюрдета.
Все бы хорошо, но Свен, не на шутку подвыпив, умудрился каким-то немыслимым для Филиппа образом развязать свой скандинавский язык и проговориться, к счастью – мельком, что имел счастья воевать в далеких краях Испании.
Когда шепот рыцарей, сеньоров и придворных дам стих, а комната наполнилась звенящей тишиной напряжения, Филипп (он же граф Бюрдет) словно мимоходом поправил шведа, сказав, что тот служил под началом короля Альфонса Арагонского.
И вот, на четвертый день его пребывания, графа Робера Бюрдета наконец-то пригласили после утренней молитвы на завтрак с сыном-бастардом короля, графом Робером Глостером.
Небольшое помещение, как почти все комнаты дома, было уютно обставлено резной мебелью, окна задрапированы тяжелыми бархатными шторами, стену напротив камина украшал прекрасной работы гобелен с изображениями охоты и сражений. Камин, весело потрескивавший напротив гобелена, прекрасно освещал его и искусственный полумрак комнаты, создавая теплую и умиротворяющую обстановку.
Филипп, одетый в короткий (на испанский манер) парадный гамбезон и свой гербовый сюркот, специально ради встречи с сыном короля Англии, аккуратно расчесал свои густые и волнистые рыжие волосы на прямой пробор, надел графскую корону Таррагона, большой парадный рыцарский пояс, сверкавший золотом, драгоценными камнями, испускавшими красные, зеленые и голубые искры, кинжал в богатых ножнах. Рыцарский меч с обшарпанной и видавшей виды гардой, но в новых парадных ножнах, подчеркивал характер своего хозяина и говорил: перед сыном короля не просто наследный граф, а настоящий рыцарь, своим мечом добившийся всего в жизни.
Робер Глостер, слегка откинувшись назад, сидел в кресле. Левой рукой он подпирал свой большой волевой подбородок, доставшийся ему от деда, а пальцами правой руки что-то барабанил по столешнице.
Услышав титулы и имя гостя, граф вскинул голову, резко поднялся и, приветливо улыбаясь направился навстречу Филиппу.
Де Леви вздрогнул – настолько Робер походил внешне и манерами на своего покойного кузена – графа Гийома Клитона. Филипп тряхнул головой, словно пытаясь стряхнуть с глаз наваждение, поклонился со всей учтивостью и произнес вместо приветствия:
– Воистину ваша светлость, вы очень походите на своего великого деда.
– Вот как?! – Удивился Глостер. – Вы были знакомы с моим дедом – великим королем-герцогом Гийомом Завоевателем? – В его голосе промелькнула едва заметная ирония. Он посчитал слова гостя пустым трепом и неудачным комплиментом. – Тогда, граф, вы превосходно сохранились для своих лет…
– Нет, граф. – Филипп чуть сузил глаза, но сохранил учтивое выражение лица. – Я мельком видел покойного графа Гийома Клитона – вашего кузена. Вы на удивление схожи между собой. А про него говаривали, что, мол, он почти точная копия своего деда.
– Простите, граф Робер. – поклонился Глостер. – Я, сдуру, посчитал вас за обычного лизоблюда-стяжателя, желающего нажиться от королевской милости. Простите…
– Вам нет нужды извиняться. Благородство не требует извинений… – отпустил ответный комплимент де Леви.
– Для меня честь познакомиться с отважным сеньором, который, к тому же, весьма куртуазен и образован. Ваши слова достойны подражания и азбучного зазубривания молодыми оруженосцами, мечтающими стать рыцарями. – Глостер повернулся и пригласил Филиппа к столу. – Не изволите составить мне компанию и разделить завтрак?