В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора
Шрифт:
Вокзал, построенный в мавританском стиле, был конечной станцией, дальше Астрахани поезда не ходили. В то время электронных табло не было. Время отправления, номер платформы и пути меняли вручную на расписаниях движения поездов в зале ожидания. И, конечно, объявляли через громкоговорители. Подземные и наземные переходы практически отсутствовали, за исключением таких городов, как Москва и Ленинград. Поэтому, чтобы попасть на поезда, которые подавали на отдаленные пути, приходилось или обходить длинные составы, или, на свой страх и риск, проползать под вагонами с малыми детьми и вещами. Такие рискованные маневры не всегда завершались благополучно. По закону подлости бывали случаи, когда именно в этот момент поезд трогался с места и жертвы были неминуемы. Особенно опасно стало в военное время. Большинство составов
Поэтому, отправив отцу телеграмму с указанием номера пассажирского поезда и даты отправления, я разведал путь, на который будет подан наш состав. Затем, без спешки, провел маму и сестренку к месту посадки. Дорога предстояла долгая и длинная. Но теплый вагон со спальными местами располагал к нормальному отдыху. Условия по сравнению с муками эвакуации из Полтавы в Ставропольский край были просто райские. Астрахань и Заволжье находились еще относительно далеко от зоны военных действий. Поэтому на промежуточных станциях в пути не было ощущения надвигающейся беды.
Вместе с любознательной сестренкой мы часами с интересом смотрели в окно. Бесконечные пространства проплывали мимо наших любопытных взоров. В пути сильно расширился и горизонт познаний. Я читал до этого о существовании соляных озер. Но одно дело – читать и знать. Другое дело – воочию увидеть. Когда поезд медленно двигался мимо озер Баскунчак и Эльтон, я был поражен фантастическим, неземным зрелищем уходящего вдаль белоснежного плато с выщербленными кратерами выработок. Был солнечный день, и яркие блики с холодными и теплыми оттенками создавали удивительную игру красок, достойных кисти талантливого художника. Нечто подобное я встретил уже в зрелом возрасте, прогуливаясь по соляному озеру в далеком и экзотичном Тунисе.
В Саратове я воспользовался длительной стоянкой и успешно совершил небольшую коммерческую операцию. Дело в том, что завтра нам предстояло на колесах встретить Новый год. Мне безумно хотелось сделать приятный сюрприз маме и сестренке. Втайне я задумал продать второй комплект теплого зимнего белья, выданного мне в дополнение к общему обмундированию еще в Батайске. Кроме того, за время работы по возведению линий обороны, пребывания в полку народного ополчения и госпитализации мне, на основании подтверждающих документов, была выплачена по тем временам приличная сумма денег. Я их почти все с некоторой даже гордостью передал маме. Себе оставил небольшую часть. На перроне вокзала я у пожилой женщины, торгующей пирожками, приценился, за какую сумму можно продать белье. Она охотно, со знанием дела, взглянув на комплект, назвала цену.
Поблагодарив ее за консультацию, я уверенно стал размахивать нижней рубашкой и кальсонами с завязками. Меня сразу обступила толпа заинтересованных мужиков. Самый ближний выхватил у меня комплект и спросил: «Сколько?» Почувствовав, что товар ходовой, я твердым и уверенным тоном завысил цену в полтора раза. Мужичок задумался, но комплект из рук не выпускал. Сзади раздались сердитые голоса, и тот, больше не мешкая, сунул мне деньги и исчез с желанной покупкой.
Я пробежал вдоль плотных рядов торгующих. Мое внимание привлекли теплые платки, которые наперебой предлагали многочисленные продавщицы. Я подумал, что для зимы на Урале это самый практичный подарок маме, а заодно и сестренке. С видом привередливого знатока, хотя совершенно в платках не разбирался, я просмотрел все образцы. Тональность хора продавщиц повышалась на несколько октав, когда они разворачивали товар с ударением на слове «оренбургский». О существовании города Оренбурга я знал еще со школьной скамьи. О замечательных платках из этой местности я узнал впервые. В толпе хватких продавщиц мне приглянулась улыбчивая старушка. Она со скидкой продала для мамы большой серый платок и теплые перчатки. Для сестренки я выбрал комплект: вязаную шапочку с шарфиком и перчатками. На оставшиеся деньги накупил весомый кулек конфет и печенья. Не забыл и отца. Ему, как заядлому курильщику, купил портсигар, на котором Вождь народов, узнаваемый только по усам, рукой указывает в пространство, где корявыми буквами выгравировано: «Вперед к победе!»
Все подарки я бережно уложил в матерчатую сумку и, довольный результатом первой в жизни коммерческой комбинации,
– Это тебе показалось.
Забросив ее на вторую полку – подальше от любопытных взоров, я уселся с сестренкой рядом у окна, следя за убегающими назад одноэтажными домиками – окраинами незнакомого города. Из многочисленных остановок на долгом пути больше других по названиям мне запомнились две станции – Пугачевск (в городе Пугачеве) и Чапаевск. Спустя десятилетия в качестве архитектора мне пришлось посетить эти небольшие городки. Я узнал, что их исторические названия неоднократно менялись. Основателями нынешнего города Пугачева были старообрядцы. Первое поселение получило необычное название – слобода Мечетная. Затем слободу переименовали в город Николаевск. После революции, по предложению Чапаева, город нарекли в честь бригады, носившей имя бунтаря Пугачева. Аналогична судьба и у нынешнего Чапаевска. Поселок Иващенково в 1920-х годах в честь Троцкого получил название Троцк, а после его опалы – Чапаевск.
За несколько дней пути все пассажиры перезнакомились между собой. Напротив нас ехал грузный пожилой мужчина, который представился директором леспромхоза из уральского глубинного города Туринска. С лукавой улыбкой он сказал, что у Василия Чапаева и у него одинаковое имя и отчество. Он ездил в командировку в Калмыкию заключать договор на поставку леса. Словоохотливый и любознательный, мне он с ходу предложил ехать к нему помощником в управление на приличную зарплату. Я уклончиво сказал, что подумаю: хотелось пожить всем вместе после долгой разлуки.
Тем временем позади осталась «запасная столица» страны – Куйбышев (Самара) [19] , мы въехали в Башкирию и приближались к Уфе. Остались считаные часы до Нового года. Я заранее предвкушал удовольствие от вручения подарков. Во всех уголках вагона усилилась суета. Каждый пассажир в пределах скудных возможностей военного времени как-то пытался отметить праздник. Наш сосед раскрыл внушительных размеров фибровый чемодан. С деловым видом выложил несколько буханок хлеба, сало, колбасу, вяленую рыбу. Из газетных упаковок нежно извлек несколько бутылок водки. Мне сказал:
19
Во время Великой Отечественной войны, в июле – октябре 1941 г., в Куйбышев был эвакуирован ряд предприятий из западных регионов страны и их персонал с семьями. С 15 октября 1941 г., по указу Государственного Комитета Обороны, в город эвакуированы из Москвы правительство СССР, Верховный Совет СССР, дипломатические представительства, крупные учреждения культуры (например, Большой театр и «Мосфильм»).
– Пойди посчитай всех в вагоне.
– Зачем? – с недоумением спросил я.
– Слушай старших, потом поймешь, не теряй время.
Смутно начиная догадываться, через несколько минут я назвал ему число наших спутников. Он одобрительно кивнул и попросил маму помочь разрезать всю выложенную снедь на равные куски, а меня – ножницами изготовить из газет подобие салфеток. Я попытался сделать их покрасивее. Потом Василий Иванович велел собрать у всех по стакану или кружке. Уверенно разлил равные дозы спиртного. Мама красиво уложила на самодельные салфетки нарезку, а я вместе с сестренкой разнес их изумленным пассажирам. Наш сосед торжественно прошел по вагону. В момент перехода в Новый год он всех поздравил и привычным залпом выпил содержимое стакана.
Точно в полночь я вручил наконец маме и сестренке подарки. Глаза мамы увлажнились, она расцеловала меня и сразу укуталась в платок. Сестренка с восторженным визгом все напялила на себя и, не снимая, вскоре уснула. Слегка подвыпившие пассажиры непринужденно болтали. Казалось неправдоподобным, что в это же время, когда под мирный стук колес люди отмечают встречу Нового года, где-то идет жесточайшая война. Оживленные разговоры пассажиров затянулись далеко за полночь. Естественно, основной темой было положение на фронтах. Люди с надеждой делились прогнозами на будущее. Сожалели только, что наша армия так быстро и намного отступила. Но все верили, что итогом обязательно будет победа.