В тине адвокатуры
Шрифт:
Княжна разделась и легла. Сон ее был чуток и тревожен.
Она проснулась рано, нежели в ее комнату вошла Дуняща и доложила, что лошади готовы.
Княжна стала одеваться.
— Князь проснулся?
— Никак нет-с, и не придумаем, что с ним случилось. Яков с четырех часов на ногах и уже с час как стучится. Ни ответа, ни привета.
Одевшись во все черное, княжна вышла в залу, а потом на подъезд, у которого уже стояла коляска.
На дворе собралась вся дворня, толкуя между
— Не ладно это, братцы! — слышались возгласы.
— Может быть и помер? — догадывались другие.
— Разбуди барыню и доложи ей! — увещевал Яков Стешу.
— Поди, попробуй, разбуди сам. Стану я их сиятельство из-за всяких пустяков тревожить.
— Какие же пустяки? Может он там на самом деле не живой.
— Держи карман, не живой, смотре живехонек и здоровехонек по деревне разгуливает, раньше тебя встал… — заметила Стеша.
— Это всего раз и было, что я его проспал… — оправдывался он.
— Было, значит и теперь может быть! — безапелляционным тоном решила она.
Некоторые из дворни вскарабкались на окна кабинета, но они были завешены темно-зелеными толстыми репсовыми шторами.
— Может быть князь и в самом деле ушел, так я поеду одна, а то еще опоздаю, — заметила княжна и села в коляску.
— Пошел! — сказала она кучеру. Коляска покатила.
Дворня, полуубежденная категорическим заявлением Стеши, стала расходиться, все еще рассуждая о той или другой возможной случайности.
Один Яков нет-нет да продолжал стучаться в запертую дверь кабинета своего барина.
Ответа на стук не было.
Первое лицо, которое встретила на т-ском вокзале княжна Маргарита Дмитриевна, был Николай Леопольдович.
Проведя последний день своего пребывания в Т. с Дмитрием Павловичем, он довольно рано вернулся домой и начал укладываться.
Открыв чемодан, к удивлению своему, нашел в нем потерянный накануне ключ от номерной двери, видимо случайно упавший в раскрытый чемодан, стоявший около двери, когда лакей уходя хлопнул последней.
Сперва он хотел позвать лакея и возвратить ему ключ, но потом раздумал.
— Возможно пригодится! — мелькнуло в его практическом уме.
Он положил ключ в карман.
Когда утром, перед отъездом на поезд, он потребовал счет, то хозяин гостиницы, толстенький, чистенький обрусевший немец, явился сам и объяснил, что по приказанию князя Александра Павловича, он все записал на его счет, а потому денег принять не может.
Он, между прочим, рассыпался в извинениях в причиненном постояльцу беспокойствии историей с ключом.
Николай Леопольдович уехал на вокзал.
Утром на станции Т. происходит скрещение поездов, и поезд,
Таким образом состоялась их встреча.
— А князь? — дрогнувшим голосом спросил он ее.
— Князь спит! — выразительно отвечала она ему.
— Спит! — повторил он машинально.
— Ни вчера, ни сегодня его не могли добудиться. Существует, впрочем, предположение, что он встал сегодня ранее обыкновенного и ушел, как это с ним не раз случалось, — продолжала она ровным голосом.
Он крепко пожал ее руку.
— Здесь тебя ждет горе и радость! — заметил он.
— Радость? — вопросительно поглядела на него она.
— Радость видеть счастье твоей сестры — невесты доктора Шатова.
— Ты знаешь?
— Это знает весь город.
— Вот как!
Он передал ей в коротких словах сцену обручения у постели умирающего и то, что Шатов после смерти князя Дмитрия счел нужным объявить всем о его положении в его доме.
— Он торопится! — сквозь зубы прошипела она.
— Что ты сказала? — недослышал он.
— Я говорю, что эта радость ничто в сравнении с постигшим нас горем и что свадьбу эту придется теперь, конечно, отложить, по крайней мере, на год.
— Это будет всецело зависеть от жениха и невесты. Быть может они пожелают, исполняя волю покойного, поспешившего с их обручением, обвенчаться тихо, без обычного торжества.
— Это было бы крайне бестактно. Свадьба до истечении года со дня смерти отца! На сестру я имею влияние… — вспыхнула княжна.
Гиршфельд проницательно посмотрел на нее.
— Ты недовольна выбором сестры?
Она вскинула на него глаза, горевшие зеленым огнем.
— Какое мне дело до ее выбора! — запальчиво произнесла она. — Но все-таки было бы лучше, если бы эта свадьба не состоялась никогда.
— Почему?
— У меня есть на это свои причины, я их, конечно, объясню тебе. Теперь же поверь мне на слово, что они основательны.
— Верю.
— Но сделать это будет трудно.
— Не труднее того, что уже сделано. Если ты говоришь, что нужно, чтобы свадьбы этой не было — ее и не будет.
— Ты говоришь так уверенно.
— Имею на это тоже свои причины и тоже, конечно, объясню их тебе. Поверь мне теперь тоже на слово.
— Верю.
— Господин Шатов мужем моей сестры не будет! — с расстановкой, как бы про себя, добавила она.
— Однако, прощай, — заметил он, — на нас могут обратить внимание, да и поезд уже пришел.
Московский поезд на самом деле в это время остановился у платформы.
— Понаблюдай за оставшимися деньгами и имуществом, — проговорил Николай Леопольдович.