В тот день…
Шрифт:
– Следовало бы девку эту белобрысую расспросить, – негромко молвил Златига.
Это она узвар нам приносила, я тогда еще сказал, что странным он мне показался. Словно чем-то непривычным отдавал. Я было подумал, ну мало ли чего хозяйка в пойло добавила для вкуса? Но мы с тобой спали крепко, как после дружинного утомительного перехода от рассвета до заката, когда ничего уже не ощущаешь от усталости. Слышь, Озар? Вы, волхвы, в травах разбираетесь. Может, подлила нам что-то ключница, чтобы мы спали как убитые?
– Ну вот, теперь
Коней уже увел Лещ, можно было все спокойно осмотреть в конюшне. И что-то привлекло внимание волхва. Снял с деревянной загородки нитку, разглядывал. Когда Златига хотел приблизиться, резко повернулся.
– У кого в хозяйстве может быть булава или кистень? – спросил Озар.
– Ну, это не у меня спрашивать нужно. Но если помозговать… то у Моисея. Да и у Радко наверняка есть. Три года назад он еще отроком отправлялся в войске князя Владимира в поход на булгар. Наверняка у него есть и шелом, и рубашка кольчужная, да и оружие где-то хранится.
– И у тебя есть.
– Ну ты сказанул, Озар! – даже хохотнул дружинник.
Но волхв продолжал смотреть на него, и Златига кивнул.
– Я в суме своей под лавкой храню. Не разгуливать же мне с оружием по дому.
– Ладно, – глубоко вздохнул Озар. – Надо будет поглядеть, какое оружие есть у Радко и хазарина. Да и ты свое покажешь. Так надо, – поднял он ладонь, увидев удивленный взор возмущенного Златиги.
Однако нести всем оружие не понадобилось. Озар как раз был занят, развешивая мокрые после утреннего полива Яры овчины на перилах гульбища, когда Златига едва не налетел на него.
– Ты только взгляни на это, Озар! – прошептал он, дико вращая глазами. – Я ведь не так все укладывал. Да и вообще…
Его рука дрожала, когда он протянул волхву булаву. Тот осмотрел. Небольшая, но ладная была булава у дружинника киевского. Литая стальная гиря на деревянной рукояти, шипы острые умело в нее впаяны. Не густо сидят, но при точном ударе страшное оружие… Верная смерть.
– Ну, булава, – подытожил Озар. – Что тебя удивило, служивый? Не так укладывал? В твоем мешке все могло перемешаться. Но…
Больше волхв ничего не добавил, просто смотрел. И увидел. Возле одного из шипов, у самого основания, будто темный ободок виднелся. И больше всего это напоминало след от засохшей крови.
Озар поглядел на Златигу. Сам не раз замечал, как тот любовно чистит и полирует тряпицей оружие. Чтобы у такого чистюли да кровь застарелая на оружии осталась? Тут и пень дубовый рассмеялся бы, если бы ему такое сказали.
– Когда ты в последний раз чистил оружие, дружинник? – спросил Озар.
– Да ты сам видел. Вчера еще, до вечерней трапезы. Делать-то мне было нечего…
Тут он умолк, глянув за спину Озара.
По ступенькам поднялась Яра, но смотрела не на постояльцев, а на развешанные овчины.
– Так сильно вас залила? Сказали бы, я бы чернавкам велела на стену ограды повесить, там больше солнца.
И умолкла, заметив, как постояльцы уставились на нее.
Златига сразу пошел в наступление:
– Чем это ты нас опоила, баба глупая? От обычного узвара не спят таким беспробудным сном. Что добавила в напиток?
– Погоди, служивый, – удержал его Озар. И к Яре: – Не напраслину несет мой страж. Сама видела, еле пробудились мы.
Она нисколько не смутилась:
– Ты уже спрашивал, Озар. Напиток я взяла вечером возле печи, он еще теплый был. Хотела вам услужить, вот и принесла.
– И ничего не доливала в него?
– Зачем?
– Чтобы мы крепче спали. Мы ведь в сенях разместились, мимо нас из дома никто не пройдет незамеченным. И если кто злой умысел имел, ему лучше, чтобы мы его не увидели.
Яра продолжала на него смотреть, но от него не укрылось, как по ее шее под сливочной кожей прокатился комок – сглотнула трудно. Но заговорила – голос спокойный.
– Значит, так. Узвар стоял на приступке у печки, остывал. Печь под навесом. Любой проходивший мимо мог в него что-то долить.
– И ты?
– И я бы могла. Но не подливала. Это только и могу сказать. Нет, не только это. Ты расспроси Тихона нашего, как вернется. Он что-то видел ночью. Будто кто-то выходил во двор в потемках.
Озар потер переносицу:
– Тихон? И не сказал, кого видел?
Яра поправила ключи на поясе и собралась уходить.
– А вот сам и расспроси мальчишку.
В это время по ступенькам поднялась горничная Загорка с какими-то коробками и горшочками, остановилась, глядя с любопытством. Озар властно приказал ей идти куда шла, и девушка прошмыгнула в дом. Но не успел он и слова сказать, как на гульбище со двора поднялся Радко.
– Тут поговаривают, что Жуягу не конь затоптал, а убить могли.
Младшего из Колояровичей так просто, как горничную, не отошлешь. Вот и пришлось начать с расспросов, где парень был ночью.
– Ну, не в тереме, – поглядел тот с вызовом. – Я с этой, – он кивнул куда-то вверх, на ярусы, – дышать под одним кровом не могу. А потому устроился на сеновале в риге. Сено там свежее, душистое… почти как весной, – добавил он и как-то грустно усмехнулся.
– И ты ничего странного ночью не заметил?
– Как не заметить? Просыпался несколько раз от грома. Перун-то ваш не на шутку разошелся. Не любо ему, что в Киеве христиане всем заправляют. Но это и тебе самому не любо, волхв, – засмеялся парень.
Озар опустил глаза, сдержал дыхание. Потом сказал:
– Ты некогда в дружине княжеской был. Оружие у тебя осталось?
– Зачем мне? Как брат приказал больше не отлучаться, повелев быть у него на побегушках, так я свое добро и продал по сходной цене. Дольма тогда злился, что с ним не посоветовался, кому продать, и, выходит, продешевил я.