В тот день…
Шрифт:
Когда ее как рабу отдали Мирине, счастливой любимице Доли, Яра понимала: она справится. При супруге соляного купца из Киева древлянка должна была стать низшей, а добилась, что ее над другими поставили. И Яра стала чувствовать себя полноправной там, где должна была жить лишь в услужении. Ей сам Дольма уже был не указ! Даже когда Мирина решила выгнать ее со двора, она знала, что справится.
А еще у Яры появился Озар. Она замечала его внимание, его расположение к себе и поняла – оценил ее ведун. А с таким, как он, ей ничего не страшно. Он же… Он… Он…
И она снова начала выть, бросаться на темные
А потом поняла: такое горе, такое беснование и плач – тоже слабость.
Но как проявить силу, когда ты в подземном колодце, когда ждет страшная участь?
Силу надо черпать только в себе. Так что хватит чувствовать себя пойманной, думы-то ее свободны, как облака на небе. Вот она и размышляла, вспоминала, взвешивала и оценивала все вплоть до мелочей.
Долго вспоминала. Отвлеклась, когда ей дали поесть – спустили чугунок с печеной репой и кусок хлеба. Яра думала, что и кусочка не проглотит, однако съела все. Ей надо быть сильной. Для чего? Чтобы гордо выйти на белый свет, когда придет ее время? Или для того, чтобы вновь взбеситься от осознания, что поняла все?
В порубе подземном всегда темно. Только там, где наверху тяжелую крышку-ляду подпирают колышком, чуть пробивается свет. Но если ночь… А была ночь, когда Яра стала различать голоса возле поруба. Она встала, прислушалась. С удивлением узнала голос одного из говоривших. Златига.
– Не проси, – сказал кому-то дружинник. – Меня и так не сегодня завтра на степные рубежи отправят. Добрыня недоволен моей службой, вот и усылают. Хорошо еще, что пока задержали и велели головницу сторожить. Потом отправят. А ведь я здесь нужен – жене, маленькой дочери. А тут еще ты пристаешь. Нет, мне новых бед не надо. А вдруг ты порешишь бабу? Пусть она и злодейка, но, если сотворишь с ней что, меня уж точно не наградят.
Тот, кто отвечал, говорил слишком тихо. Но потом голос его стал громче:
– Возьми это, Златига. И позволь в поруб спуститься. Я только поговорить с ней хочу. А это серебро твоей Светланке пригодится, если ушлют тебя. Да и оружия у меня, видишь, нет с собой. Просто в глаза ей взглянуть хочу.
Яра узнала голос и почувствовала, что дрожит. Забилась в угол, сжалась.
Такой и увидел ее спустившийся по приставной лестнице Радко.
Был он в темной одежде, только на поясе бляхи поблескивали. В руке его потрескивал факел. Длинная волнистая прядь падала на сдвинутые к переносице брови, сам бледен, на щеках двухдневная щетина. И все же господином смотрелся. Новоявленный соляной купец Радомил Колояров сын.
А Яра, сжавшаяся, грязная, в той же рубахе и безрукавке, в каких ее уводили со двора, подол измят, рубаха порвана на плече, – ее немало пинали и рвали, когда грубо тащили сквозь толпу желавших дотянуться до убийцы киевлян. На щеке ссадина от брошенного кем-то камня, а волосы, обычно тщательно уложенные, сейчас спадали засаленными прядями вдоль скул. Щеки грязные, и на них видны дорожки от пролитых слез.
– Раньше я никогда не видел тебя плачущей, Ярозима, – произнес Радко, осветив ее факелом.
Она не отвечала, отворачивалась от яркого света и от его полного грусти взгляда. Грусти? Яра не ожидала. Она бы не удивилась, если бы в его глазах были презрение и ненависть. После такого-то обличения…
– Что ты в себе так долго хранила, Яра? – произнес Радко. – Ты ведь доброй такой была, заботливой. Мы тебя все любили. А оказывается… Мне трудно было поверить в обличение, но ты сама все слышала и не стала отпираться.
Яра закрыла глаза. Что она могла тогда? Все так складно с уст волхва слетало. Даже Добрыня его не прерывал. И ей самой казалось, что это она, находясь под мороком чародейским, совершила все, о чем говорилось.
Зачем же Радко пришел? Он ведь, как и все… И Яра только и смогла произнести:
– Велесом он перед всеми клялся! Все время только Велесом!
Радко чуть склонил голову набок:
– О ком говоришь?
У Яры не было надежды, что он поймет. И все же упрямо повторила:
– Он клялся Велесом! А ведь никогда ему не служил. Сам признавался – Перуну служил с юности, потом однажды Морене темной пришлось требы возносить. Но не долго, так как снова в перунники подался. На этой службе и возвысился в Киеве. А вот Велес ему никто. Не служил ему Озар! Но поклялся перед всеми, помянув именно этого бога. Который даже не был его покровителем!
– Зачем ты говоришь мне это? – холодно спросил Радко.
Она ответила с вызовом:
– Потому что Озар лгал всем вам.
Радко долго молчал. Яра поникла. Что еще она могла сказать, чтобы он услышал и задумался? Поймет ли?
Но Радко сообразил. Волхвы, пребывая на общем капище богов, каждый служил лишь своему небесному покровителю. Между ними было даже своеобразное соперничество, причем служители возвышали и возвеличивали лишь того бога, которому возносили требы. А Озар, после того, как указал на Яру, вдруг перед всеми поклялся Велесом торговым, божеством богатства и вдохновения. Хотя Радко помнил, что Озар был известным в Киеве перунником. А волхв обычно только к тому, кому служит, взывает и на него ссылается.
– Так… – выдохнул он.
Яра поглядывала на молодого Колояровича. Если сейчас начнет обличать ее, говорить злые слова, она ничего ему больше не скажет. Значит, не судьба.
Но Радко произнес другое:
– Мне не нравился волхв Озар. Хотя… был момент, когда он и мне вдруг по душе пришелся. Вот посмотрит порой так внимательно – и все поймет. Мудрым казался, сильным, настоящий ведун.
Яра негромко отозвалась:
– И мне тоже.
И продолжила с дрожью в голосе:
– Он все примечал и понимал. А главное – показалось, что он меня понял и оценил. Вот я и потянулась к нему. Как он смотрел… как целовал упоительно!.. С собой звал уйти в вольный свет. Откуда же мне было знать, что он и есть убийца!
Радко судорожно сглотнул. Скулы его напряглись.
– Что ты такое говоришь? Озар – убийца? Да его сам Добрыня к нам в дом привел! И в тот день в Почайне его и близко не было подле Дольмы. А ты… С чего же взяла, что кровь на нем?
Яра впервые вскинула голову, посмотрела с вызовом:
– Да вот было время поразмыслить, пока тут сидела.
– А раньше?
– Раньше я, как и все, точно под чары волхва попала. Верила ему… верила даже в тот миг, когда он меня перед всеми убийцей объявлял. Сама того не понимаю. Словно оглушенная я была. Зачаровал и подчинил меня Озар. А еще больше ранил больно… так больно, что и слова сказать не могла.