В третью стражу

Намор И. А.

— И я даже не хочу знать, на какое имя. — Закончил он свою мысль. — Я вас не вербую, мадемуазель. Поверьте. Как агент вы мне совершенно не нужны. Мне нужно доверие, и ничего больше. Я вам вот, что еще скажу. Позавчера вы были в Гааге. Встречались там с резидентом. Адрес назвать?

— Я…

— Не врите. — Снова остановил ее Олег. — Я вас там видел. А резидента вашего убили.

— Кто? — Чисто рефлекторно спросила Таня и сама тут же спохватилась, что прокололась. Но Олег на это и внимания не обратил,

он ведь с самого начала знал, что она именно та, кто ему нужен..

— Гестапо, — сказал он. — Но это не моя операция. И почему его убили, я не знаю, хотя кое-какие предположения у меня есть, и именно их-то я и хотел бы передать в Москву. Но, прежде всего, скажите им, это не самоубийство. Это убийство.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Москва… Это ведь в России, не так ли? А я еду в Париж!

— Разумеется. — Кивнул Олег. — Значит, вы потратите на меня десять минут своего драгоценного времени, а потом уедете в Париж. Договорились?

— Почему я не ухожу?

— Потому что он, то есть, я удерживаю тебя за руку. А поднимать скандал ты боишься. У тебя ведь с собой шифровка Вальтера. Я прав?

— Да.

— Тогда продолжим разговор.

— Ладно, господин псих, — Татьяна посмотрела на него с таким презрением, что захотелось ей поаплодировать («Актриса! Прирожденная актриса!»). — Говорите, что хотите, и я пойду.

— Вот и славно. — Кивнул Олег. — Итак. Немецкой разведке — не Абверу, а СД удалось завербовать одного высокопоставленного русского комиссара.

Татьяна напряглась. Или это Жаннет дурила?

— Он отдыхал в Италии. Два или три раза, но завербовали его в Австрии. Не уверен, но по моим данным, взяли его на любви к мальчикам. Понимаете, о чем я говорю?

— Я знаю, о чем вы говорите. — Тон холодный, глаза мечут молнии. Просто великолепно!

— Пытались завербовать его и англичане. Однако, если судить по их поведению, не успели.

Олег замолчал и с интересом смотрел на Таню, пытавшуюся — и не без успеха — изображать равнодушие к тексту и презрение к рассказчику. По-видимому, сейчас ей очень хотелось спросить, откуда он знает об англичанах, и о ком, собственно, идет речь, но держала себя в руках.

— Вот. — Олег вытащил из кармана пальто давешнюю «Дейли Мэйл» и положил перед Таней. — Полюбопытствуйте.

— Ну и что здесь не так? — Но по глазам Тани было видно, что она-то сразу поняла, «что там не так».

— Я предполагаю, что это провокация английской разведки. Газету оставьте мне, а своим скажите, что карикатура помещена в газете «Дейли Мэйл». Но, тем не менее, это намек на реально существующее обстоятельство. Полагаю, что ваш резидент откуда-то об этом знал. Тогда понятным становится и его убийство.

— Это все? — Голос холоден, губы кривятся в презрительной усмешке.

— Есть

кое-что еще. Передайте, пожалуйста …

— Я еду в Париж. — Напомнила Таня, но это уже было лишнее. Случись, что серьезное, — этот финт не помог бы.

«Впрочем… «

— Но мы же договорились, кажется?

— Хорошо.

— Германия озабочена возможным сближением СССР и Франции. В качестве меры воздействия на ситуацию рассматривается провокация, возможно даже, террористический акт против кого-то из видных деятелей партии или правительства, приезжающих в Париж.

— Зачем вы все это говорите?

— Для создания атмосферы доверия. — Усмехнулся Олег.

— А зачем вам понадобилось доверие?

— Вот это и есть главное. — Кивнул Олег. — Несколько… ну, скажем, единомышленников… Вы меня понимаете? Хорошо, значит, единомышленников… — Он специально задержался на этом слове, а затем продолжил как бы с того места, где остановился: … достаточно влиятельных… Озабочены политикой Гитлера, и хотели бы получить независимый канал связи с руководством СССР. Для обсуждения — разумеется, на взаимовыгодной основе — актуальных вопросов мировой политики. Вы запомнили или мне повторить?

— Повторите. — Попросила Таня.

Олег повторил. Три раза. Медленно и четко. Потом еще два раза повторяла Таня.

— Запомнила.

— Хорошо. — Кивнул Олег. — Связь. Первый понедельник марта, и потом еще раз через две недели, но уже во вторник, площадь перед дворцом юстиции в Брюсселе. Около памятника героям Великой войны. В 6 часов вечера. Вы.

— Я? — Удивилась Таня.

— Вы. А тот, кто приедет говорить, пусть ждет в отеле. Вообще в качестве постоянного представителя Москвы я хочу видеть именно вас.

— Почему меня?

— Мой каприз. — Улыбнулся Олег. — Может быть, вы мне нравитесь, а может быть, мне понравилось, как вы поете.

— А откуда вы знаете, как я пою?

— Мне рассказал Питер Кольб. Помните такого?

— Питер? Господи!

— Я вижу, вы его вспомнили. — Олег достал наконец сигарету и закурил. — Он увидел вас в Праге. Удивился. Проследил и удивился еще больше: у вас, оказывается, образовалось другое имя. К счастью, он работает на меня. Я прибыл в Прагу, и вел вас все это время.

— Но меня проверяли.

— Плохо проверяли.

— И Кольб рассказал вам обо мне?

— Да. Певица хорошее прикрытие.

— А не могут в Москве узнать про наш дивертисмент? — На мгновение выходя из роли, спросила Таня.

— Вряд ли. — Ответил Олег после короткого размышления. — Я уже думал об этом. Вероятность крайне мала, но… Но если даже и узнают. Ну, значит, ты просто побоялась сказать им правду. А разговор этот состоялся не в Антверпене, а в Праге после того, как ты со мной переспала.