В трущобах Индии

Жаколио Луи

Они двинулись в путь с наступлением ночи, потому что браматма приказал им ждать захода солнца, чтобы не обратить на себя внимания. Но несмотря на эту предосторожность их заметили. Когда они выехали из развалин Беджапура и направились по старой браминской дороге, третья часть которой тянется вдоль тенистых берегов Кришны, из развалин вышел скороход-туземец из касты богисов и бросился по следам их росным и легким шагом; такой аллюр они могут поддерживать целые месяцы, утомляя самых сильных лошадей; недаром богисов считают самыми знаменитыми скороходами в мире.

IV

Оправданное подозрение. — Шпион. — Остановка в лесу. — Отдых. — Волшебный куст. — Парализованный страхом. — Призрак. — Покража.

Что же случилось? Кто мог отправить богиса по следам послов?

Несмотря

на все старания Сердара скрыть свой приезд в Индию, повсюду разнесся слух, что он инкогнито высадился на берег и снова сделался душою готовившегося восстания. Кто мог распространить этот слух? Фредерика де Монморен видели только двое-трое из его близких друзей, которые позволили бы скорее четвертовать себя, чем кому-либо открыть эту тайну. Самые тщательные розыски не могли бы указать источника этих слухов. Но есть вещи, которые носятся в воздухе и которых никто не может объяснить. Весьма возможно, что в этом случае сами индусы, у которых мысль о восстании была всегда неразрывно связана с именем их любимого героя, сказали себе, что общее восстание немыслимо без Сердара… Как бы там ни было, но слух этот носился с таким упорством, что Кишная заявил приверженцам о необходимости иметь этот факт в виду, ибо в одно прекрасное утро они могут проснуться среди пожара, который пожрет их первых. Начальник тугов сообщил также о своих подозрениях сэру Лауренсу, который согласился с ним, что такими слухами не следует пренебрегать и предоставил ему с своей стороны полную свободу действий.

Но как открыть убежище знаменитого авантюриста? Было известно почти достоверно, что он скрывался не в Нухурмуре, потому что оттуда он не мог бы отправлять своих приказаний. Шпионы начальника душителей, которых последний держал постоянно в Вейлуре, не замечали никакого особенного движения в горах, — а они не могли бы не заметить частого появления и исчезновения послов, — что явилось бы следствием присутствия Сердара. Не было его также и в Пондишери, ибо в французском городе он не мог оставаться неизвестным даже и в течение двадцати четырех часов. Не мог он скрываться и у раджей юга, ибо резиденты, от которых ничто не ускользало, официально объявили бы об этом. Даже сам губернатор Бомбея, которому поручено было осторожно навести справки, не нашел ли Сердар приюта у своего зятя полковника Кемпуэлла, отвечал, что хорошо всем известные патриотические чувства полковника ставили его выше всяких подозрений и он ручается за то, что последний никогда не приютит у себя бунтовщика.

И действительно, когда губернатор спросил прямо полковника, как он поступит, если когда-нибудь зять его попросит у него приюта, тот гордо отвечал ему:

— Как англичанин, я запретил бы ему входить в свой дом; как офицер, я знаю свой долг и никому не поручил бы арестовать его.

Фредерик де Монморен второй раз подвергал опасности британское владычество в Индии, а потому полковник Кемпуэлл не мог дать другого ответа.

Проследив таким образом все места, где мог быть Сердар и где его не оказалось, Кишная пришел к весьма логическому заключению, что в том случае, если Сердар находился в Индии, он мог быть только в Беджапуре, где благодаря внутреннему расположению дворца Омра и Джахар-Бауг, ему легко скрыться.

Начальник душителей, несмотря на всю свою хитрость, не мог добыть от браматмы Арджуны точного плана внутреннего устройства обеих резиденций, и в древнем замке Адила-Шаха последний из факиров лучше его знал все потайные ходы. При таком положении дел ему ничего не оставалось, как поручить наблюдение за дворцами своим собственным людям, которым он доверял гораздо больше, чем факирам общества, к которым Кишная питал мало доверия.

В самый день бегства Утсары Кишнае сообщили, что любимый факир браматмы вышел около полудня из колодца, куда он неизвестно почему спрятался, и затем исчез среди кустов на дне рва, который окружает дворец; но следов его нигде не нашли. При этом известии Кишная, который боялся, чтобы факир не содействовал бегству его пленников, отправился немедленно в зал, где находился вход в Колодец Молчания, и пришел туда спустя несколько минут после того, как Утсара оттуда вышел. Он успокоился, видя плиту нетронутой; но прежде чем уйти, он оставил одного из своих слуг с приказанием немедленно уведомить его, если произойдет что-нибудь особенное.

Факира, как видите, могли застать в самый момент освобождения им падиала: он находился еще в зале, когда шум шагов одного из товарищей Кишнаи привлек его внимание и заставил броситься в один из потайных ходов. Здесь, в этой борьбе хитростей и уловок между двумя партиями, играл большую роль случай, которого никогда нельзя отвергать, как участника дел человеческих. Появись только на лестнице в известный момент один из товарищей Кишнаи — и дела приняли бы совсем другой оборот. Утсара был бы захвачен во время своих размышлений, арестован, а так как он защищался бы, то его убили бы на месте. Последствия же были бы таковы: падиал умер бы от голода в мрачной тюрьме, и — в чем вы убедитесь в свое время — сэр Джон Лауренс, вице-король Индии, был бы спасен. В жизни нередко случается, что самые ничтожные события становятся необыкновенно важными по своим неожиданным результатам.

Спустя несколько минут после того, как Кишная вернулся к себе, ему доложили, что Утсара и падиал отправились в Джахара-Бауг, остановившись по дороге на несколько минут в избушке падиала.

На этот раз начальник душителей отказался верить сделанному донесению, пока сам не убедился в этом собственными глазами… Каким образом падиал, всего дня два тому назад бежавший из Колодца Молчания, — так думал он по крайней мере, судя по донесению факиров, которые нашли колодец открытым, — осмелился свободно ходить по улицам Беджапура? Это так мало согласовалось с известной трусостью Дислад-Хамеда, что недоверие Кишнаи было вполне извинительно. Убедиться в верности донесения было не трудно, — стоило только спрятаться в развалинах, находившихся ближе к дворцу. Так и сделал душитель, — убедившись самолично, что с доверенным человеком браматмы ходит его пленник во плоти и крови. Шпион, скрытый в роще, подслушал несколько слов из разговора и донес ему, что оба отправляются в Пондишери; он видел даже, как Утсара бережно нес в руке белый конверт, не зная, куда лучше его спрятать, чтобы не смять, и положил его, наконец, в ящик хаудаха.

Нем сомнения! Сердар скрывается или в Джахаре-Бауг, или во дворце Омра. Отсюда он ведет переписку со своими друзьями на французской территории и отправляет, быть может, приказание прислать ему подкрепление… А потому в данный момент важнее всего было завладеть письмом, которое обе посла везли на французскую территорию. Там должно скрываться объяснение многих непонятных фактов.

На одну минуту Кишнае пришла в голову мысль арестовать послов, — но слух об этом немедленно дошел бы до ушей Сердара, если послание это исходит от него; Кишная же выигрывал несравненно больше, сразу удостоверившись в присутствии своего врага, и в его намерениях. Он решил поэтому предоставить послам ехать своей дорогой и постараться похитить у них конверт, который они везли с собой. Он обратился к одному из самых ловких богисов в городе, который согласился за весьма хорошую плату исполнить для него это деликатное поручение. Мы видели уже, как этот туземец бросился по следам маленького каравана, ехавшего вдоль Кришны, по старинной мощеной дороге, которая ведет от Беджапура на Мадрас, а одна из ее ветвей поворачивает на французский город Пондишери, или просто Понди, как его зовут туземцы.

Слон Тамби бежал хорошо, но скороход не поддавался усталости; караван шел целую ночь, не останавливаясь, и до одиннадцати часов следующего дня ничего не случилось особенного ни с той, ни с другой стороны. Но тут голод и жар заставили путешественников остановиться. В это время они ехали по обширному лесу, который еще не кончился. Утсара выбрал для остановки одно из самых тенистых и прохладных мест леса, где он намерен был остаться до четырех часов дня, когда несколько спадет удушливый зной. Каждый день должны они были ходить девятнадцать, двадцать часов, а отдыхать от четырех до пяти, включая сюда еду и сон. При такой езде они должны были прибыть в Пондишери дней через семь.

Тамби освободили от хаудаха, который поставили под огромным банианом, приютившим под свою тенью и туземцев, и пустили слона пастись в лесу на свободе, пока хозяева готовили национальное блюдо индусов, — керри.

Тамби, однако, не занимался восстановлением своих сил; он был, видимо, чем-то озабочен, смотрел далеко в лес; время от времени он наполнял воздух мелодическими звуками, которыми природа наделила его и которые имели отдаленное сходство с звуками тромбона в руках человека, только что познакомившегося, как справляться с его амбушюрой.