В трущобах Индии
Шрифт:
— Да, но вице-король послал его в Бомбей с приказом к губернатору назначить его командиром экспедиции.
— Человек этот счастлив только среди крови и слез.
— Мне осталось сказать еще одно слово, и Сердар будет знать все.
В эту минуту перед Нариндрой и Сердаром выросла тень и сказала, пожимая им руки:
— Спасибо, Нариндра, спасибо за хорошую новость.
Это был Рама-Модели, привлеченный разговором.
— Ты слышал? — спросил Сердар.
— Я никогда не сплю, когда говорят об убийце моего отца, — мрачно отвечал заклинатель, — продолжай, Нариндра!
— У нас есть еще более
— Мы его знаем, это Кишная.
— А что вы о нем узнали?
— Рама-Модели был недавно на равнине; ему сказали там, что Кишнаю видели в окрестностях.
— Говорят, что правительство следит за всеми душителями в провинции, чтобы помешать им совершить празднество пуджа в честь Кали, а потому все они скрываются в горах на расстоянии десяти миль от Нухурмура. Закрывать глаза на это празднество обещали только с тем условием, чтобы взять в плен Нана-Сагиба; в таком случае им разрешат кровавые таинства, лишь бы только человеческие жертвы были взяты из их собственного племени.
— Это вещь серьезная, и надо быть настороже, — сказал задумчиво Сердар. — Один из этих демонов мне страшнее всех шотландцев. Мы с Нариндрой знаем кое-что об этом.
— Да, благодаря Кишнае нас едва не повесили в Пуант де Галле.
— И, не хвати присутствия духа у нашего друга-заклинателя, мы не разговаривали бы так спокойно на Нухурмурском озере.
При этом воспоминании оба с чувством пожали руку Раме-Модели.
V
В продолжение всего этого разговора шлюпка спокойно продолжала свой путь и наши авантюристы скоро уже должны были пристать к тому месту, которое находилось недалеко от входа в пещеры.
— Кстати, — сказал Сердар Нариндре, — наш разговор был так интересен, что мы забыли спросить тебя о причине твоего сигнала, который ты послал нам на озеро незадолго до нашего приезда к тебе.
— О, ложная тревога, — отвечал махрат, — мне послышался шум в кустах, и я на всякий случай, не узнав даже, в чем дело, хотел предупредить вас, чтобы вы были настороже…
Шлюпка приближалась к берегу, и обязанности Сердара и Рамы-Модели, один из которых должен был уменьшать быстроту хода, а другой направить шлюпку к месту остановки, не позволили Нариндре дать им более полное объяснение. К тому же факт, который так сильно взволновал обоих, когда ночью они были посреди озера, потерял свое значение с той минуты, как Нариндра назвал его ложной тревогой.
День не начинался еще, когда шлюпка была уже поставлена на место в укромный угол в заливе, скрытом деревьями, и все трое вернулись в Нухурмур. Все спали еще, за исключением Сами, раба своей обязанности. Сердар приказал ему немедленно разбудить принца и двух других товарищей своих, — положение было так важно, что требовало немедленного совещания.
Нана-Сагиб встал уже и приказал передать своим друзьям, что готов принять их.
— Что-то новое, кажется, — сказал он с тем покорным судьбе видом, который не покидал его со дня
— Да, принц, — отвечал Сердар, — обстоятельства исключительной важности… Нам необходимо сговориться, чтобы составить план поведения и защиты, возлагающий на каждого известную роль и долю ответственности. Я подожду говорить, пока не явятся на зов наши другие два товарища.
В ту же минуту в помещение принца ворвались с растерянным видом и вооруженные с ног до головы Барнет и Барбассон.
— Что случилось? — спросил Барбассон. — Нас атакуют?
Сердар, догадавшийся, что Сами подшутил над ними, не мог удержаться от улыбки, несмотря на все свое серьезное настроение духа.
Молодой Сами, на обязанности которого лежала тяжелая задача будить каждое утро неразлучников, знал, с чем было сопряжено это удовольствие, когда он являлся, чтобы заставить их покинуть свои гамаки: направо и налево сыпались толчки и тумаки, которыми они щедро сопровождали свое вставание. Но это нисколько не беспокоило Сами, и он всегда добивался своего. Заметьте при этом, что адмирал и генерал сами назначали ему час, в которой он должен был разбудить их в те дни, когда они не были дежурными. Молодой индус, видя своего господина озабоченным, хотел сократить три четверти церемоний, включая сюда и тумаки, а потому сразу вбежал в грот Ореста и Пилада, крича во все горло:
— Тревога, тревога! Атака на Нухурмур!
И в одну секунду оба были готовы.
— Извините эту маленькую шутку, — сказал Сердар вошедшим друзьям, которые не знали, сердиться им или смеяться. — Мальчик виноват только наполовину; вы приглашены на военный совет, а такого рода совещания бывают только накануне битвы.
Серьезные слова эти как бы по волшебству успокоили Барнета и Барбассона; они поставили свои карабины и заняли места на диване, где уже сидели их друзья. По приглашению принца, занимавшего место председателя, Сердар обратился ко всем с речью и изложил, ничего не выпуская, все факты, уже известные читателю, к которым мы не вернемся больше.
Он рассказал о письме своей сестры, о предстоящем приезде ее со всей семьей в Индию, об амнистии для себя, — не поднимая, однако, покрова, скрывающего таинственное происшествие, разбившее всю его жизнь, рассказал также своим слушателям о том, что по странной и необыкновенной случайности доказательства его невинности находятся у него почти в руках, в самой Индии, и что, благодаря содействию своих друзей, он надеялся даже одно время завладеть ими, несмотря на трудность этого предприятия. В первую минуту у него под влиянием воспоминаний мелькнула мысль сделать их всех судьями своего положения и сообразно советам своих великодушных друзей он думал оставить на некоторое время пещеры Нухурмура, но не один, а с двумя из них, чтобы добыть доказательства людской несправедливости и принести их сестре, когда она ступит на почву Индии, это было бы для него величайшим счастьем, о каком может мечтать человек! Когда он составлял этот план, в Нухурмуре уже шесть месяцев все было совершенно спокойно; ему было известно, что все считают принца и его приверженцев бежавшими в Тибет или куда-нибудь в другое место и что преследование почти прекращено… Но вслед за этим он узнал один факт, и собственная честь приказывает ему забыть и отказаться от взлелеянной им мечты.