В ту же реку

Дронт Николай

Утро красит нежным цветом, причём не только стены древнего Кремля, но и наше купе. По соседству сопит неизвестный. Пусть сопит мне не жалко. Туалет, помывка, а вот с зарядкой напряг, места совсем нет. Прошу проводника присмотреть за вещами, а сам в вагон-ресторан. Не "Советский Союз", но кормят прилично. О! Мой ночлежник просыпается. Начинаем разговор:

– Утро доброе.

– Доброе утро.

– Я вас ночью не потревожил? А то спать захотел, а они немножко увлеклись.

– Что вы, что вы!

– Ваш сосед не заглядывал?

– Нет ещё.

– Ну я к себе за вещами, умыться бы надо.

А мой соседушка то оказывается ночью сошёл. И чемодан ночлежника взял, и пиджак, а в карманах документы были с деньгами. Второго споил, его вещи

тоже взял. То-то он мне сразу не понравился. Зато у нас в купе оставил свои шмотки. Потёртую ветровку и здоровый, но пустой чемодан. Развлечение получилось на пол дня. Даже милиционер чисто формально задал пару вопросов. Пострадавшие обратно поедут, у них конференция сорвалась, ведь материалы по чемоданам лежали. Слава Богу, до Москвы больше никаких таких происшествий не случилось.

На Ярославский вокзал прибыли минута, в минуту. Я не тороплюсь, пусть народ выйдет. Заранее дал трояк на чай проводнику и попросил позаботится о носильщике. Как стало в коридоре поспокойнее, в купе заходит шкаф, размером восемь на семь. Ему эти чемоданы! Услышав про трояк, мигом отнёс их на тележку. По одному, правда. Стоим, ждём встречающих. Их нет, а через шесть часов поезд. Что делать? Везти на Юг? На хрен, на хрен, - закричали молодые бароны. В камеру хранения? Ещё хуже. Багаж потеряют, выдадут компенсацию, рублей десять-двадцать, а мне объясняйся с Чалдоном? Хорошо, я москвич, и мама сунула ключи от квартиры. "На всякий случай. Вдруг непогода, самолёт отложат, хоть не на вокзале будешь ночевать." Рискую. А что делать?!

– Командир!
– обращаюсь к носильщику.
– Мои видать телеграммы не получили, встречать не приехали. Найди мотор. Тут недалеко, до Русаковской. И ещё поднять надо. Девятый этаж, дом с лифтом. Четвертной.

– Ну ты речистый парень!
– восхитился вокзальный амбал.
– Мёртвого уговорить сможешь!

Ага! Особенно с учётом того, что официальная ставка носильщика 30 копеек за место, а такси 10 копеек километр. Думаю, червонца бы хватило, но надо действовать быстро. За полчаса мы управились. И такси нашлось сразу, и носильщик с нами поехал, и чемоданы до комнаты донесли. Дом, милый дом! Хорошо родители квартиру не сдали. Расплатился, закрыл за помощниками дверь и уже сам задвинул багаж под кровать. Открывать и смотреть, что там лежит не собираюсь. Череповато в чужие дела лезть. И так думаю попал сильно. В квартире надолго задерживаться не стал. Пока никто из соседей не встретился, запер дверь и вернулся на Ярославский. Потолкался там часа два. Никто меня не ждёт, никто меня не ищет. Никому-то я бедолага не нужен. Интересно, что случилось? Кто-то телеграмму не получил?

Практически налегке, лишь с небольшим рюкзачком, поехал на Курский вокзал. Ещё полтора дня дороги, и я доберусь до санатория, быть может там ждёт весточка. Если нет, свяжусь с Марком Аркадьевичем.

Последний этап оказался самым противным. Жарко, душно, шумные дети по коридору бегают. Вагон-ресторан слова доброго не стоит. Однако полтора дня можно потерпеть. Опять же с попутчиком повезло, приходил только спать, остальное время бухал с приятелями в соседнем купе. Отдыхающий разряда "не просыхающий". Утром прибыли в Туапсе, на стоянке взял такси и доехал до санатория. Правда, водитель попутчиков подсадил, но на Юге так принято.

26.06.72

Ехать оказалось прилично. Попутчики сошли раньше, а когда мы подъехали к санаторию, на лавочке перед входом обнаружился знакомый. О как! Семён Миронович лично приехал с Камчатки?! С чего бы вдруг? Товарищ Гриценко выглядел плоховато. Мучился от жары, часто утирал лоб носовым платком. На расспросы отвечал невнятно, но говорил "дела нормальные". Почему я ему не верю? Видать случилось что-то серьёзное, надо тихариться. Оказывается, Гриценко интересовало, не передавал ли чего-нибудь кому-нибудь Марк Аркадьевич. Прикинулся наивным,

сказал никто ничего не передавал и поинтересовался в чём дело. Поверил Семён Миронович, сказал "ни в чём" и удалился разочарованный, а я пошёл оформляться в канцелярию, совмещённую с приёмным покоем и гостиничной стойкой.

– Кто ж тебя к нам с таким диагнозом направил?!
– ахнула врач.
– Сердечникам в Сибирь надо, а здесь жара.

– Так я с Камчатки к вам приехал. Меня сюда погреться послали.

Не выгнали, конечно. За путёвку приличные деньги уплачены. Однако велели не напрягаться, меньше купаться, загорать только в тени и остальное в том же духе. Процедуры назначили. Потом выдали ключ от номера и отправили обживаться.

Палат здесь нет, номера в гостиничном корпусе. Есть ещё один лечебный. От них длинная лестница на пляж. На территории санатория столовая с маленьким кафе в подвальчике и магазинчиком в холле. Тенистые аллеи экзотических деревьев так и манят на прогулку. Одноместный номер, с забытым в ванной купальником. Не сильно заморачиваются с уборкой, но вроде чисто. Двуспальная кровать, шкаф, столик и пара стульев. На балконе ещё два шезлонга. Только вышел, слышу: "Ах!" и молодящаяся особа лет тридцати пяти на соседнем балконе накрывается покрывалом с кровати. Один оценивающий взгляд, и я списан из объектов интереса. Понятно, первый день заезда. Зачем зря время терять? Надо успеть и позагорать голышом, и друга себе найти. Отпуск короткий.

– Мама! Ну пойдём! В столовую опоздаем!
– выходит новое действующее лицо, девица моих лет в легкомысленном раздельном купальнике.
– Ой, здрасьте!
– замечает она меня, и пока я не успел вернуться к себе затараторила.
– А вы тоже сегодня приехали? А пошли вместе в столовую? А то опоздаем и нам стол плохой достанется. А вы откуда? Мы с Норильска. А...

– Света! Перестань болтать, дай молодому человеку ответить.
– Мама прекратила бесконечный поток "А".

Раз я с Камчатки, значит с Севера, почти сосед. Пять минут, мы на "ты", друзья и близкие приятели. Через десять решено идти в столовую, но пошли туда ещё через двадцать, кое-кому надо было накраситься. Обед лишь через четверть часа, но нам записали номер стола в выданные курортные книжки, они же пропуска в санаторий и на пляж. Оказывается, здесь есть телефон, почтовый ящик, человек на выдаче корреспонденции и приёме телеграмм. Пользуясь случаем написал на бланке родителям: "Доехал прекрасно. Здесь очень здорово. Люблю, скучаю. Встретил Семена Мироновича из райпотребкооперации." До Марка Аркадьевича информация верняк дойдёт, пусть знает.

За столом с нами оказался Григорий, высокий брюнет, лет сорока. Виктория, мать Светы, сразу сделала стойку. Они представились только по имени, никаких отчеств. Отчества очень старят. Слово за слово, решили пойти на пляж. Я пас. В самую жару? На фиг, на фиг. Здоровье дороже. Старожил ввёл в курс местных реалий: "Здесь беда, нет танцев! Представляете! Приходится ходить в пансионат рядом или ещё дальше в дом отдыха. Уж если приехали лечиться, то и потанцевать нельзя что ли? В подвальной кафешке очень миленько и кофе хороший. Вина с самой Массандры. Раз в неделю в холле устраивается небольшой базарчик. Но если не успели, ничего страшного, он по соседним здравницам кочует, каждый день в новом месте. На пляж без пропуска пускают только за рубль. Топчан полтинник, но зачем он нужен, лучше на покрывале с кровати загорать."

После еды посетил развал перед воротами, закупился огромным пушистым полотенцем из турецкого хлопка, модными плавками и поясом с нашитым карманом для денег и документов. Уверяют, что водонепроницаемым, но скорее всего врут. Синтетика да, воду держит, а молния? Тем более вещь хорошая, однако вовсе не фирма, а самострок он и есть самострок. На развале рядом нашёл отвёртку с набором насадок в рукояти. Закончив закупки, устроил сиесту и только к ужину вышел из номера. А пока отдыхал, вывернул решётку из вентиляции в ванной и запихнул в трубу лишние деньги, книгу с револьвером, билеты и документы. Оно так надёжней будет.