Шрифт:
Произошла эта история давным-давно, и так далеко отсюда, что даже ласточка за три дня не долетела бы. Между широких полей и густых лесов, в низине стояла маленькая деревня – Болотинка. Жили-поживали в ней разные люди. Улицы деревни застилали досками, чтобы ноги не промокали от разливающегося болота и речек. Дома строились на сваях и холмах, а пороги делались высокими, чтобы сырость и змеи в них не заползали. Люди ко всему привыкли, со многим мирились, и боялись только одного – тумана.
Холодными ночами, особенно после дождей, когда болото разливалось и чавкало под мостовыми, наползало на землю белое марево. А с ним приходила и
В ту пору жила на окраине деревни семья: вдова, родная ее дочь и падчерица. Про ту вдову слухи ходили недобрые: что двух мужей она сама свела в могилу, да и падчерицу извести хочет. Но мало ли, что народ любопытный болтает.
Вдова была работящая, умелая – сама весь дом и хозяйство содержала, да еще и шила мастерски. Дочь свою она любила и баловала, ни в чем ей не отказывала: и поцелует, и приголубит, и подарочек всегда на рынке прикупит. Падчерицу же, Марьяну, дочку умершего мужа, вдова недолюбливала. И не приласкает, и работу самую тяжелую и грязную девочке вечно дает. От зари до зари чумазая Марьяна по дому все делала, по лесам одна грибы-ягоды собирала, а по ночам пряжу ткала. Не было у девочки ничего своего: вещи – обноски старшей сестры, дом и хозяйство – мачехи, другие дети ее избегали и не брали с собой. Деваться некуда, семью ведь не выбирают. Мечтала девочка хотя бы о настоящей собственной кукле – чтобы была верная подруга, с кем можно и поговорить, и поиграть, и поплакаться. Да только времени на игры не оставалось.
Шел Марьяне десятый год. Наступила холодная склизкая осень. Деревянные помосты на улицах чавкали и проваливались в грязь, листья осыпались стеной, а утренняя роса превращалась в серебряный иней.
Затеяла как-то вечером вдова внезапную уборку – всю избушку перемыла, белье перестирала, а стала полы протирать – перевернула последнее ведро с водой. Марьяна в то время сидела в углу и оттирала от пятен одежду в лохани. От многочасовой работы в ледяной воде пальцы у неё покраснели, кожа на них потрескалась, а ранки начали кровоточить.
– Марьяна! Мне надо домыть полы, а тебе – достирать белье. Нужна вода! – закричала мачеха.
– Неужели ничего не осталось, матушка? – Испуганно озиралась девочка.
– Сама не видишь? Бери ведра, коромысло и отправляйся к колодцу.
На улице уже давно стемнело, а осень выдалась сырая и промозглая. Колодец находился недалеко от дома, на самой широкой улице. Вот только в такую погоду вокруг царит холодный туман. Все дома и дворы заперты, стучаться к соседям бесполезно – не откроют. Девочка побелела. Велик риск встретиться такой ночью с нежитью.
– Чего ты ждешь? Работа сама себя не сделает. Бери ведра, и нечего плакать!
Слезы, уговоры, обещания все сделать завтра черствую женщину не разжалобили. От страха у девочки кружилась голова и подкашивались ноги. Вдова
Марьяна прижималась к бревнам дома, как будто они могли защитить от ночной жути и холода. Глаза привыкали к темноте, с неба ободряюще светила полная луна. Все вокруг заливала молочная густая пелена, сквозь нее проступали очертания знакомой улицы – вот плетень, тропинка и дома. Посторонних звуков не было, но и глухая тишина не казалась спокойной.
Стоять дальше смысла не было – без воды домой все равно не впустят. Марьяна немного покачалась и нерешительно двинулась по знакомой дорожке. Осторожно, шаг за шагом. Доски гулко чавкнули под ногой, звук разнесся недовольным эхом. Ничего страшного не произошло. «Надо идти тише», – подумала девочка. Осторожно перешагивая через лужи и предательские доски, она покралась знакомой дорогой. Совсем близко показался колодец. Как не шуметь, если его окружает вода и грязь? «Лужа не шумит так сильно, как грязь и помост» – решила сирота, наступая в холодную воду. Продрогнув до костей в мокрой обуви и сыром тумане, дрожа всем телом, она добралась до колодца.
«Скрип» – грустно ответила ручка, ведро стукнулось о стены каменного колодца, опускаясь на дно. Стараясь даже дышать тише, Марьяна набрала воды. Осталось быстро добежать до дома. Со спины послышался шелест и шею обдало холодом. Девочка резко обернулась, уронив в колодец остатки свечи. Совсем близко в темноте зажглись два новых желтых огня – глаза. Марьяна завизжала и выплеснула перед собой воду из ведра, с грохотом уронив в колодец второе. Белое расплывчатое существо даже не моргнуло.
– На шум никто не придет, девочка. – Странным глухим голосом зашелестел туманник.
Сирота задрожала сильнее, пытаясь что-то ответить, но губы заледенели. «Теперь они точно выпьют мою душу, а меня съедят…» – только и подумала она.
– И из домов никто не ответит. Твоя мать тоже не придет на помощь. – Продолжал шелестеть голос. Рядом с фигурой зажглась еще одна пара глаз, поменьше и пониже.
– А почему мать отправила ее сюда ночью? – Заинтересовался низкий туманник.
– М…м…мачеха… – выдавила Марьяна. Большие желтые глаза сузились, а маленькие уставились с удивлением.
– Люди вечно называют злом нас, ведь мы их убиваем. Но они сами придумали и создали нас, отыскав ненависть и страхи во мраке своих душ. Другие матери пугают детей туманом, и только чудовище может отправить ребенка к нам.
– Но вы же действительно зло! И вы собираетесь убить меня? – Немного осмелела Марьяна.
– А ты этого хочешь? Почему мы убиваем – понимаешь? Людей уничтожает их собственная злоба, гордыня и зависть. – Пристальный взгляд светящихся глаз сверлил девочку. В свете луны стало заметно, что это бледная женская фигура, а рядом с ней – такой же призрачный ребенок.
Марьяна была в смятении и не понимала, что ответить.
– Ты разве хочешь вернуться домой к мачехе? Как скоро она снова отправит тебя в туман? Думай, что есть настоящее зло? – Шелестела нежить.
– Не знаю… мне страшно. – Шарахнулась в сторону сирота.
– Ты боишься нас, ой ли? Или боишься людей, которые отправляют детей на смерть? Где тебе видятся чудовища страшнее? – Женщина оскалилась острыми полупрозрачными зубами.
– Мама! Давай заберем ее с собой! – Дернулся второй туманник. Марьяна сжалась в комок.