В тупике бесконечности
Шрифт:
«Как же так?! Может, перепутала здание? Спорткомплекс большой».
Она в панике рванула обратно к лифту, поднялась в вестибюль, расталкивая локтями людей, выбежала на улицу, заметалась по площади между зданиями, словно потерявшаяся собака. Люди смотрели на нее, как на сумасшедшую, обходили стороной.
«Нужно успокоиться», – твердила себе Татья, но вместо этого волновалась все сильнее. Она огляделась, пытаясь восстановить в памяти, как они приехали сюда в прошлый раз с Михеем. Вот пропускная зона со шлагбаумом, дорожка с подстриженными в виде футбольных мячей кустами,
А, может, перепутала этаж?
Надо вернуться и все проверить. Спокойно и внимательно. Потом найти коммуникатор и набрать Михея. Его код — спасибо модификации — Татья помнила. Конечно, безумно хотелось связаться с Егором, но после того сообщения о вызове не могло быть и речи.
Она медленно зашла в вестибюль. Сидящая за информационной стойкой девушка посмотрела на нее с удвоенной подозрительностью. Не обращая внимания, Татья направилась к лифту, вновь спустилась на «–2».
Нет, она ничего не перепутала: это было то самое место, где совсем недавно находился штаб «Анти-гена», а теперь ее встретили пустые, тускло освещенные помещения. Даже мусора не было, какой обычно остается при поспешном переезде.
Почувствовав сильную усталость, Татья села на пол, обхватив себя за колени. Она понимала, что после провала задания в «Ани-гене» приняли решение сменить место дислокации. И, скорее всего, даже хорошо, что их здесь нет: сто процентов вероятности, ее бы встретили не с конфетами и пряниками. Но все равно она чувствовала себя бесконечно уставшей, постаревшей, одинокой и растерянной. Вспомнились слова старушки из лифта: «Однажды вы поймете, что все готовы отдать за обычную прогулку под руку». На глаза навернулись слезы. Нет, конечно, у нее все не так плохо. Есть код Михея, и чип она принесла, а еще можно сказать, что Крюк заставил написать то злосчастное сообщение… Если до этого ей не пустят пулю в лоб. Но в такой вариант развития событий Татье не верилось.
Почувствовав чье-то присутствие, Татья напряглась. Хотела обернуться, но мускулистая рука обхватила ее за шею и подняла на ноги. Она дернулась, пытаясь вывернуться — шею тут же пронзила острая боль.
– Тихо, – раздался за спиной смутно знакомый мужской голос. — Будешь рыпаться, бестолковку отремонтирую[1].
Кажется, Татья узнала голос.
— Арсен? — едва слышно прохрипела она.
— Зачем вернулась? — спросил он, не отпуская.
– - Чип…
Воздуха становилось все меньше, и Татья широко открыла рот, чтобы поймать хоть крупицу.
– Где?
Она показала на карман плаща. Арсен сунул туда руку, затем оттолкнул ее в сторону. Сделав несколько шагов, Татья врезалась в стену и схватилась за нее, пытаясь отдышаться. В горле саднило.
– Кларисса вернулась, – сказал он.
Повернув голову, она увидела, что Арсен разговаривает по коммуникатору с Михеем. От страха подкосились ноги: что с ней сделают?!
– Чип у нее? – спросил Михей и взглянул с голограммы на Татью ледяным взглядом.
– Уже забрал.
– Я выполнила задание! – пролепетала она тоненьким голосом. Собственный писк показался ей тише мышиного.
– С этим
– Что только? – испуганно переспросила Татья.
Завершив вызов, Арсен убрал коммуникатор в нагрудный карман спортивной куртки и двинулся к ней, как неумолимо приблежающаяся лавина. Татья попятилась вдоль стены.
– Что ты должен был понять? – спросила она дрожащим голосом.
– Узнаешь в свое время, – хмыкнул он и, схватив ее за локоть, вывел из комнаты.
Вместе они поднялись на лифте в вестибюль. Расспрашивать о чем-то еще Татья больше не решалась. Едва поспевая за широкими шагами Арсена, прошла на парковку. Он остановился возле темно-синего «форда», открыл для нее переднюю дверцу. Татья села, сцепив руки между коленей. Арсен залез следом за руль и, вытащив из бардачка серую вязаную шапку, бросил ей.
– Я не замерзла, – недоуменно сказала она.
Оскалившись, он натянул шапку Татье на голову, так, что ткань закрыла лицо до носа.
– И не вздумай подглядывать, – рявкнул Арсен. – Увижу, мало не покажется.
Она шумно сглотнула, кивнула. Не хотят, чтобы знала, куда повезет. Что ж, не самый ужасный вариант развития событий, по-крайней мере, стало понятно, о чем говорил Михей.
Ехали молча. Татья даже боялась дотрагиваться до шапки и только раз решилась заговорить, спросила:
– Как Егор?
Но, не получив ответа, снова замолчала. Порой через толстую вязку шапки просачивался яркий свет, порой наоборот становилось темно, будто наступила ночь, и она понимала, что машина въехала в тоннель. Однако по большей части было ровно-серо, и тогда Татья полагалась на слух: вот мимо со свистом проносятся машины – значит едут по автостраде. А вот под шинами зашуршал гравий, и по днищу застучали мелкие камушки – свернули на проселочную.
Наконец, Арсен затормозил, заглушил мотор.
– Шапку не снимай, – приказал он, хотя Татья и не собиралась.
Звук открываемой дверцы, холодный воздух по ногам.
Та же крепкая рука вытащила ее наружу. В левую пятку воткнулось что-то острое, кажется, осколок стекла. После тепла салона, Татью пробрала дрожь, и она плотнее укуталась в плащь.
Не говоря ни слова, Арсен повел ее, придерживая за локоть. Камни скоро закончились и теперь покрытие напоминало бетон. Слева и справа раздавалось механическое жужжание, словно они попали на поле металлических цветов, над которыми парят металлические шмели. Остановка. Истошный скрип двери.
– Высокий порог, – предупредил Арсен.
Татья подняла ногу, но все же задела порог пальцами, ойкнула. За спиной тяжело лязгнула дверь.
Они прошли еще метров пятьдесят, когда с нее одним движением сняли шапку. Татья увидела, что находится в большом цеху. Вокруг стояли станки с тонкими клешнями роботов-сборщиков, слева жужжал конвейер – именно он напомнил шмелей. На ленте конвеера ехали уже готовые деки для твинса и скрывались в пасти упаковочного 3D принтера. Раньше Татья визжала бы от восторга, увидев столько богатства в одном месте, а сейчас… Сейчас тоже хотелось визжать, но только от страха.