В тупике бесконечности
Шрифт:
– Я не могу обманывать сам себя, – сказал он.
Татья недоуменно вскинула брови.
– Если тебе нужно что-то обсудить с лидером «Легиона», он перед тобой, – довольно продолжил Крюк.
– Ты?! – опешила Татья.
Конечно, он же не знает, что она подслушала разговор, где его разносили в пух и прах, точно школьника, а Игорь не смел слова против сказать.
– Да, милая, я, – Крюк улыбнулся скромной улыбкой темного властелина.
«Лжешь! – подумала Татья, чувствуя, как в груди ворочается глухая ненависть. – Лгал мне, когда говорил, что любишь и уйдешь от семьи,
Все, чего ей сейчас хотелось, это вцепиться ногтями ему в лицо и царапать-царапать-царапать, пока не удастся содрать его самодовольную улыбку. Судя по взгляду Крюка, нечто все же отразилось на ее лице, и теперь Игорь смотрел с подозрением. Более того, с решимостью что-то предпринять.
Нужно как-то выкручиваться.
Зажмурившись, Татья порывисто обняла его и начала яростно целовать в губы.
«Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!» – стучало в висках.
Игорь кинул ее на кровать, навалился сверху, стал целовать шею, снял лямку платья, обнажив грудь. От каждого прикосновения тошнило. Пока он был занят платьем, Татья приподняла голову, огляделась: пиджак с пистолетом (она точно помнила, что Игорь убрал его в карман) лежал на тумбочке.
– Подожди! – шепнула она.
Но он не собирался останавливаться. Тяжело дыша, раздвинул ногой ее колени. Татью охватила паника – прежний Игорь никогда таким не был! Она уперлась ладонями ему в грудь, испуганно вскрикнула:
– Не надо! Я не хочу!
– Уже не хочешь? – хрипло спросил он. – Только что была очень «за».
Она попыталась спихнуть его с себя, но не тут-то было, кажется, брыкание лишь сильнее распаляло легионера. Шершавая рука грубо прошлась по ее бедру, схватилась за край трусиков. Раздался треск ткани. Зашипев, как дикая кошка, Татья ткнула пальцами ему в глаза. Крюк взвыл, зажмурился. Она тут же скинула его с себя, перекатилась по кровати, и упала на пол. Крюк схватил ее за лодыжку, рванул к себе, но Татья, не целясь, лягнула второй ногой. Он выпустил.
Не вставая, она на четвереньках метнулась к тумбочке с пиджаком, стащила на пол. Услышав за спиной шаги и тяжелое дыхание, хотела увернуться, но Крюк схватил ее за волосы, рывком поднял на колени. Татья застонала, прижала к груди пиджак, чувствуя сквозь ткань ребро пистолета. Крюк уставился на нее бешеными глазами. Один покраснел и слезился, к виску тянулась кровоточащая царапина.
«Моя работа, – с удовлетворением подумала Татья и следом: – С одной рукой он может или держать меня, или отбирать пиджак».
Крюк ударил ее головой о край тумбочки. В глазах потемнело от боли. Татья сильнее прижала к себе пиджак.
– Думала поиграть со мной, дрянь? – спросил Крюк.
Снова удар о тумбочку. Рот наполнился кровью. «Все-таки я стала дрянью. Совсем как Кларисса, – промелькнуло на краю сознания. – Только бы не отключиться».
Слабеющей рукой нащупала пистолет в кармане пиджака.
– Слишком медленно, милая, – раздался над ней голос Крюка.
Затем стремительно приблизился угол тумбочки, голова, казалось, треснула от боли, и Татью засосала темнота.
***
С сознанием вернулась боль.
– Приезжайте, – прорычал рядом Крюк. – Нет, не сказала. Придется действовать жестче.
Татья вздрогнула от звука его голоса, внутренне сжалась. Он вызывает своих... ОН ВЫЗЫВАЕТ СВОИХ.
Медленно, стараясь не привлекать внимание, она потянулась за бутылкой. Перед глазами все расплывалось, к горлу волнами подкатывала тошнота. «Кажется я сейчас опять отключусь!» – с ужасом подумала Татья и нащупала языком сколотый зуб, надеясь, что боль хоть ненадолго оставит здесь, в сознании. Вот и бутылка.
– Она еще в отключке, – сказал Крюк. – Да, жду.
Татья испуганно зажмурилась. Шорох шагов, тишина.
Приоткрыв глаза, она увидела возле своего лица его ноги в черных носках. Один был спущен гармошкой, и Татья уставилась на носок, не в силах отвести глаз. Ударить по пальцам ноги? Этой, в спущенном носке. Но хватит ли у нее сил для хорошего удара?
Крюк хрустнул коленями, сел рядом на корточки. Теперь в поле зрения попала его рука: уродливая, скрюченная. Пальцы плотно прилегали друг к другу и собирались в ковш, точно Крюк хотел что-то зачерпнуть. На запястье широкий браслет телесного цвета. Он так слился с кожей, что Татья никогда бы не заметила, не окажись рука прямо у нее перед глазами.
– Зачем ты все испортила, Танюша? – спросил Крюк. В голосе сквозила печаль.
Она молчала, собираясь с силами. Нужно бить наверняка, другого шанса не будет.
– Не надо звать их, – прошептала она. Челюсть ломило, было очень трудно шевелить губами.
– Что? – спросил Крюк, взглянув на нее.
– Не надо звать. Их. Я тебе скажу, – повторила Татья, крепче сжав бутылку. Стекло скользило в потной руке.
Крюк наклонился над ней. Царапина у левого глаза потемнела, кожа припухла.
Сейчас! Бить сейчас!
Татья перевернулась на спину. Метя в царапину, со всей силы ударила Крюка по голове. Бутылка разбилась, по лицу Игоря потекла кровь, он упал на пол и замер.
Не проверяя, жив или нет, Татья тяжело поднялась на ноги, осмотрелась в поисках пиджака. Тот лежал на кровати. Придерживаясь за стол, тумбочку, стену, Татья пересекла комнату. Ее штормило, пространство плыло и раскачивалось, как после хорошей попойки. Ощупав пиджак, она достала из кармана пистолет, сняла с предохранителя. Услышав за спиной шорох, обернулась – нет, показалось. Крюк по-прежнему лежал под столом без движения. На полу собралась лужица крови, волосы влажно блестели красным. Татья поразилась тому, что ее это не пугает. Словно кто-то отключил все чувства. Она окинула себя взглядом: платье превратилось в грязную тряпку, одна из лямок оторвана, на плечах синяки.