В тупике [= Смеющийся полицейский] (журнальный вариант)
Шрифт:
– Ну я пойду туда и расспрошу, – сказал он. – Благодарю вас.
Женщина еще немного приоткрыла дверь, пристально посмотрела на Нурдина и с жадностью спросила:
– А будет ли мне какое-то вознаграждение?
– За что? Ну…
– До свидания.
Нурдин побрел по снегу в указанном направлении. Женщина сразу заперла дверь и, вероятно, мгновенно бросилась наверх, к окну.
Гараж был небольшим строением из асбестовых плит, покрытых гофрированным железом. В него могли вместиться самое большее две машины.
Нурдин открыл одну половинку дверей и зашел внутрь.
Там стояла зеленая «шкода» выпуска 1959 года. Под машиной неподвижно лежал на спине какой-то мужчина. Видны были только его ноги в синих брюках.
«Мертвый», – подумал Нурдин и похолодел. Он подошел к машине и толкнул мужчину ногой.
Тот вздрогнул, словно от электрического тока, вылез из-под машины и поднялся.
– Полиция, – сказал Нурдин.
– Мои документы в порядке.
Мужчине было лет тридцать. Он был стройный, кареглазый, кудрявый, с холеными бакенбардами.
– Ты итальянец? – спросил Нурдин, который не различал никаких иностранных акцентов, кроме финского.
– Нет, швейцарец.
– Ты хорошо говоришь по-шведски.
– Я живу здесь шесть лет. Какое у вас дело?
– Мы хотим связаться с одним твоим товарищем.
– С которым?
– Мы не знаем его имени. – Нурдин присмотрелся к швейцарцу и прибавил: – Он ниже тебя, но немного полнее. У него темные длинные волосы, карие глаза. Ему лет тридцать пять.
Мужчина покачал головой.
– У меня нет такого товарища. Я не имею порядочно знакомых.
– Много знакомых, – дружелюбно поправил его Нурдин.
– Да, не имею много знакомых.
– Однако я слыхал, что здесь бывает много людей.
– Приезжают ребята с машинами, если что-то сломается. – Он немного подумал и пояснил: – Я механик. Работаю в мастерской на Рингвеген. Все немцы и австрийцы в Стокгольме знают, что я имею здесь гараж. Поэтому по вечерам и приезжают, чтобы чинил их машины даром. Некоторых я впервые вижу. Правда, последние дня два никого не было. Знают, что сейчас вожусь вот с нею. – Он показал замасленным пальцем на машину и прибавил: – Хочу закончить до праздников, чтобы поехать домой, к родителям.
– Как тебя зовут?
– Хорст. Хорст Дике.
– А меня Ульф. Ульф Нурдин.
Швейцарец усмехнулся, показав белые крепкие зубы. Он производил впечатление симпатичного, порядочного парня.
– Следовательно, Хорст, ты не знаешь, кого мы ищем?
– К сожалению, не знаю.
Но швейцарец явно хотел помочь ему.
– А вам больше ничего не известно о том парне? – спросил он.
– Он смеялся. Громко.
Лицо швейцарца сразу засияло:
– О, кажется, я уже знаю, кого вы ищете. Он смеялся вот как.
Дике раскрыл рот и крикнул как-то резко и пронзительно, подобно бекасу.
Нурдин от неожиданности даже растерялся.
– Наверное, он.
– Да, да, – молвил Дике. – Теперь я знаю, кого вам надо. Такого низенького чернявого парня. Он был здесь раза четыре или пять. А может, и больше. Но имени его я не знаю. Приезжал сюда с одним испанцем, хотел продать мне запасные части. Но я не купил.
– Почему?
– Слишком дешевые. Наверно, краденые.
– А как зовут того испанца?
Дике пожал плечами:
– Не помню. Пако, Пабло. Как-то так.
– Какая у него машина?
– Хорошая. «Вольво амазон». Белая.
– А у того мужчины, что смеялся?
– Этого я не знаю. Он приезжал только с испанцем. Был как будто пьяный. Но он не сидел за рулем.
– Он тоже испанец?
– Не думаю. Наверное, швед.
– Когда он был здесь в последний раз?
– Три недели назад. А может, две. Я хорошо не помню.
– Испанца ты после того еще видел? Пако, или как там его?
– Нет. Он, наверное, уехал в Испанию. Ему нужны были деньги, поэтому он и продавал детали. Во всяком случае, так мне говорил.
Нурдину было над чем подумать.
– По-твоему, тот мужчина, который смеялся, был пьяный? А может, наркоман?
Швейцарец пожал плечами.
– Не знаю. Я думал, что он пьяный. Хотя, может, и наркоман. Почему бы и нет? Здесь почти все такие. Если не пьют, то употребляют наркотики. Разве нет?
– И ты не можешь вспомнить, как его называл тот испанец?
– Нет. Хотя… однажды с ними приезжала девушка. Такая высокая, с русыми волосами.
– А ее как зовут?
– Ее называют Белокурая Малин. Я ее видел раньше.
– Где?
– В ресторане на Тегнергатан, недалеко от Свеавеген. Туда ходят иностранцы. Она шведка.
Нурдину не приходил на ум больше ни один вопрос. Он посмотрел на зеленую машину и сказал:
– Надеюсь, что ты счастливо доберешься домой.
Дике усмехнулся.
– Да, наверное, доберусь.
– А когда назад?
– Никогда. Швеция – плохая страна. Стокгольм – плохой город. Только лишь насилие, наркотики, воры, алкоголь.
Нурдин ничего не сказал. С этой оценкой он, в общем, был согласен.
– Паскудство, – подытожил швейцарец. – Только и всего, что иностранец может здесь заработать деньги. А остальное не стоит доброго слова. Я живу в комнате еще с тремя рабочими. Плачу по четыреста крон в месяц. Настоящая эксплуатация. Свинство. И это потому, что нет квартир. Только богачи и преступники могут позволить себе ходить в ресторан. Я сберег денег. Вернусь домой, открою маленькую мастерскую, женюсь.
– А здесь ты не познакомился ни с одной девушкой?
– Девушка-шведка не для нас. Разве только студент или еще кто-то там может встретиться с порядочными девушками. А рабочий – только с девушками определенного сорта. С такими, как Белокурая Малин.