В военную академию требуется
Шрифт:
— Отец, до этого изредка навещавший нас, пришел в дом, когда гроб мамы еще не вынесли. Смерил меня оценивающим взглядом и заявил, что я сгожусь… — Риг говорил это бесцветным, механическим голосом, за которым скрывалась боль. — И что теперь он признает меня своим сыном и введет в род, в семью.
— Сгодишься? — удивилась я.
В моем понимании семья — это самая большая ценность, за которую нужно бороться, даже если враги — весь остальной мир.
— Ну да. Отец… — произнеся это слово, Риг умолк, но спустя миг продолжил, словно и не было заминки, ровно, четко: — Он считал,
— И ты…
— Согласился? — догадливо закончил за меня светлый. — Нет. Я решил, что с даром смогу поступить в Йонльскую академию магии. Но у отца на меня были другие планы. Он посчитал, что моя стезя — наставлять людей на путь истинный и очищать души от греха и скверны… Впрочем, как и его.
— Постой, твой отец что, храмовник? — вырвалось у меня.
Риг как-то странно на меня посмотрел и, помедлив, кивнул:
— Почти.
— Но им же нельзя иметь семью, детей, — растерялась я.
— Крис, я — нежеланное дитя порочной страсти! — Судя по тону, светлый сейчас повторил чьи-то слова.
— Злишься? — Я непроизвольно положила свою ладонь на его сжатый кулак. Сама сразу не заметила, а когда поняла — отдергивать руку было поздно. Да и глупо.
— На него? — уточнил светлый. — Если бы поступил тогда согласно его воле, то, возможно, и злился бы. Но, как видишь, семинариста из меня не вышло. Зато получился вроде бы неплохой гонщик, — под конец усмехнулся он.
Дальше рассказ светлого потек ровно. Едва Риг научился худо-бедно контролировать свой дар, чтобы не угробить себя и окружающих совсем уж без причины, как сразу сбежал от отца. Причем не в родной Ситный квартал, а в небольшой городок, что славился не только вольными нравами, но и проходящими в нем едва ли не самыми крупными нелегальными гонками на метлах во всей империи.
— Крис, когда я увидел впервые, как маги на бешеной скорости пронзают облака, я понял, что однажды тоже буду среди них. Правда, тогда, в четырнадцать, у меня не было и двух гнутых медек за душой, зато упрямства — через край.
— Его и сейчас у тебя в избытке. Могу даже поспорить, что его прибавилось, поскольку оно выросло и возмужало вместе с тобой, — не удержалась я от подколки.
Риг выразительно поднял бровь, и одна контрабандистка тут же умолкла.
— Впрочем, и в плане денег мало что изменилось с тех пор, — спокойно признал светлый. — Я все так же не могу похвастаться сундуком, набитым золотом.
Я удостоилась еще одного внимательного взгляда. Словно Риг проверял меня.
— Мне гораздо интереснее услышать, как из олуха ты стал гонщиком, чем про сундуки, — съехидничала я. Тоже мне проверяльщик и провокатор. — Но если ты так хочешь, я могу свести для тебя знакомство с парочкой таких ящиков, доверху набитых звонкой монетой.
— Неужели ты невеста с богатым приданым, готовая поделиться со мной своим добром? — поддел Риг.
— Нет, но ради того, чтобы ты не чувствовал себя ущербным, я могу вскрыть парочку… А если найду толкового помощника — то и украсть.
— Крис! — Стон
— Конечно. — Я была сама невозмутимость. — Например, совесть у некоторых. Ее просто нельзя спереть по той лишь простой причине, что она отсутствует. Причем напрочь. — Я так выразительно взглянула на Рига, что он без пояснений понял, кого я имела в виду.
— Не поверишь, но я тоже расстроен по поводу того, что ее потерял. — Светлый выдержал театральную паузу и добавил: — А ведь мог бы продать!
— Слушай, ты, часом, не гном? — прищурилась я. — Такие торговые таланты просто из ниоткуда не берутся.
— Увы, Крис, придется тебя огорчить. Я человек.
— Так и будь им! А не хитрецом, который ловко увильнул от темы и не дорассказал, как здесь очутился.
Светлый взгрустнул, словно шулер, которого поймали с крапленой колодой, но таки поведал, что спустя два года после тех гонок он стал одним из лучших летунов северной части империи.
— И как же тебя тогда сюда занесло?
— Десятый уровень — большая редкость. Таких магов в империи немного, и император предпочитает контролировать столь редкий дар. Слишком большая сила в руках одного мага. Но вот беда: я ненавижу контроль. И короткий поводок. На такой меня уже пытался посадить отец.
А ведь Риг и вправду мог купаться в деньгах: маги такого уровня получают за свои услуги немало. Но при этом они скованы тысячами клятв и запретов, за ними неусыпно следят агенты тайной канцелярии. При подобном раскладе участь порубежника — не худшая. Выпускники военной академии уже не подчиняются ни Светлому владыке, ни Темному. Над ними властна лишь одна клятва — ценой пусть даже собственной жизни защитить людей от тварей бездны. И требовать еще какого-либо зарока с них больше никто не вправе.
— Значит, ты поступил сюда, чтобы стать свободным?
— Выходит, что так, — усмехнулся Риг. — И ни капли не жалею о своем решении. К тому же сейчас у меня есть возможность участвовать в гонках… А вот остался бы в Йонле — не факт, что мне вообще дали бы в руки метлу: вдруг ценный магический ресурс императорской казны упадет и свернет себе шею…
— Зато сейчас у тебя таких возможностей — хоть взаймы давай, — подытожила я, вспомнив манеру обучения госпожи Бейс — летного инструктора.
Помню, на первом же занятии магесса завела нашу группу на башню. Мы стояли с метлами в руках, когда она, совершив небрежный пасс, буквально выкинула меня с посадочной площадки. Уже падая, я услышала вслед: «Те, кто разобьется, больше на мои занятия могут не приходить!» Приземлились тогда все. И даже живыми. А я поняла всю глубинную суть лозунга лэриссы Бейс: «Если у мага с первого раза не вышло, значит, полеты на метле не для него». Зато у магессы даже на теоретических занятиях всегда была абсолютная посещаемость. И тишина. Я бы не удивилась, если бы узнала, что кадеты со сломанными ногами и пробитой пульсаром грудью приползают к ней на лекции. Ибо упустишь какое-нибудь заклинание левитации или воздушного боя, и тебя потом будут соскребать с брусчатки.